Тайна заброшенной часовни
Шрифт:
Павел Потапович от изумления замер. По словам Парнасского, привидение должно было возникнуть не раньше, чем медиум опустит в серебряную чашу с водой перстень, положит перед ней кусок черствого хлеба, а затем, произнеся специальное заклинание, трижды ударит по земле тростью.
Тем не менее призрак остановился как вкопанный прямо перед Павлом Потаповичем. Мало того, позади стояли еще какие-то потусторонние личности с черными лицами.
На этом месте своего рассказа академик Верещинский всплеснул руками и с пафосом произнес:
– Анна
– Эти демоны стоили мне чаши из фамильного сервиза. Павел Потапович раздавил ее ногой, – со скорбным видом объявила Евгения Францевна.
– Ах, Женечка! – воскликнул муж. – Пги чем тут какая-то вшивая чаша, когда я спасався от демонов!
– Она не вшивая, а моей прабабушки, – обиделась Евгения Францевна.
– И вообще, Павел Потапович, если вы будете спать по ночам дома, думаю, вам перестанут являться демоны и прочая нечисть, – усмехнулась Анна Константиновна.
– Ах, вы по-пгежнему мне не вегите! – воскликнул академик Верещинский. – И очень згя. Один из этих демонов как заогет! И говос, знаете, такой жуткий. Пгямо как из пгеисподней. Ну, я, честно сказать, не выдегжав и побежав.
– А Иван Степанович что делал? – с большим интересом спросила Маша.
Выяснилось, что Степаныч сначала стоял с двустволкой на изготовку. Так продолжалось, пока на него не налетел Павел Потапович. Бывший заслуженный работник органов правопорядка рухнул на землю и в падении спустил курок. Раздался выстрел, после чего оба смелых экспериментатора опрометью кинулись почему-то в сторону небезызвестного поселка архитекторов.
Пришли в себя достойные мужи лишь возле въезда в поселок. Там они отдышались, а затем кружным путем, чтобы и близко не подходить к развалинам усадьбы, вернулись в Красные Горы.
На этом месте рассказа почтенного академика Дима и Маша, которых давно уже душил смех, не удержались и фыркнули.
– Я, кажется, не сказав ничего смешного, – оби делся Павел Потапович.
– Да мы по другому поводу, – спешно начал оправдываться Дима.
Анна Константиновна окинула внука и внучку ласковым взглядом. «Все-таки я дала им совершенно правильное воспитание, – с удовольствием отметила она про себя. – И они, слава богу, не принимают всерьез всей этой модной мистической чуши».
Павел Потапович и Евгения Францевна стали прощаться.
– Ничего, – подмигнул академик бабушке Димы и Маши. – Вот отдохну денек, а потом поставвю повтогный экспегимент. Тогда даже вам пгидется повегить.
И он, увлекая за собой чопорную Евгению Францевну, резво сбежал с крыльца.
– Стареет наше поколение, – проводила его грустным взглядом Анна Константиновна. – Какой был светлый ум! Какой крупный ученый!
– Был да сплыл! – бестактно расхохотался Дима.
– Между прочим, мой муж, а твой дедушка, от носился к Павлу Потаповичу с очень большим уважением, – нахмурилась Анна Константиновна. – Конечно, за последние годы он здорово сдал, постарел и у него появились чудачества…
– Зато бегает, как молодой, – снова не удержался Дима.
– Слушай, мой милый, не раздражай меня, – готова была впасть в праведный гнев бабушка.
– А мы сейчас к Петьке уходим, – успокоил ее Дима, и они с сестрой выбежали из дому.
Зайдя, как обычно, за Настей, близнецы с удивлением узнали, что ей уже звонил Петька.
– А вам не звонил? – полюбопытствовала рыжеволосая девочка.
– Наверное, мы к этому времени ушли, – ответила Маша. – Между прочим, у нас есть новости.
– Интересные? – спросила Настя.
– Весьма, – с важностью откликнулся Дима, но, не сдержавшись, захохотал. – Ладно, понеслись к Петьке. Там все и расскажем.
Командора они нашли в шалаше. Он сидел в обществе Вовы и Саши. Вид у всех троих был крайне измученный.
– Что это с вами? – удивилась Настя.
– Некоторые из нас, может быть, сегодня хоть несколько часов спали, – с укором посмотрел на нее Петька. – Но я не из их числа.
– Кто же тебе мешал? – поинтересовался Дима.
– Череп, – был краток Командор. – Сперва мне пришлось его склеивать. Потом шлифовать. А потом еще и тонировать. Он после шлифовки посветлел, и Филимоновна это обязательно заметила бы. Ну, а как только я справился с черепом, пожаловали Вовка с Сашкой.
Саша, нервно потерев бок, почти с ненавистью поглядел на Машу:
– Спасибо тебе за идею с веревочкой!
– А что такое? – не поняла та. – Неужели не помогло?
– С какой стороны посмотреть, – столь же неласково продолжал Саша. – Я, значит, сплю, а этому, – кивнул он на Вову, – вдруг приспичило. Он и встал, а я кубарем с раскладушки. А она меня сверху накрыла. Как жив остался, не знаю. Ну, Вовка сбегал себе куда надо. Потом возвращается и говорит:
«Надо, Сашок, снова связаться, как ребята учили». Я, дурак, послушался. А поутру Вовкина мать является. Сперва удивилась, что я вместе с койкой к ним в сад перебрался. А потом говорит: «Вставайте завтракать!» Ну, мы спросонья и встали…
– Вовкина мама-то как? Жива? – встревожилась Настя.
– Если в целом, то да. А в частностях, не совсем, – сказал обстоятельный Саша. – Короче, Вовке побалде врезали. А заодно и мне досталось.
– Ну, извини, – развела руками Маша.
– Думать в другой раз надо, – все еще кипел от обиды Саша.
– А мы зато Веру-утопленницу только что видели, – похвасталась Маша.
– Ой! Опять вам явилась? – затараторил Вовка. – Где? Когда? Говорите!
– Да прямо у нас на даче, – неторопливо начал Дима. – Мы, знаете, вместе завтракали.
– Разве призраки едят? – поразился Саша.
– Едят, – кивнул Дима. – И овсянку. И кофе. И бутерброды.
– Иди врать, – разинул рот Вова. – Они же это… как… бестелесные, – наконец вспомнил он нужное слово.
– Видно, не все, – усмехнулась Маша.