Тайна зеркального озера
Шрифт:
Это был довольно пожилой, но приятный человек, невысокого роста и очень худой. От этого лицо его казалось чуть вытянутым. Говорил он, немного растягивая слова, но эта манера не раздражала, скорее даже наоборот.
– Да, разумеется, я уже знаю, что случилось. – ответил он на вопрос комиссара.
– Мы хотели бы кое-что выяснить у вас?
– Конечно, если могу чем-то помочь, пожалуйста.
– Вы звонили сегодня утром госпоже Грей.
– Да, это было часов в десять, пожалуй.
– Вы не могли бы нам сказать, о чем шла речь в вашем разговоре?
– Это уже не тайна – о завещании.
– Она хотела составить завещание,
– Нет, вы меня не поняли, мы говорили не о ее завещании, а о завещании господина Бирса.
– Господина Бирса? – удивился комиссар, – он что же упомянул госпожу Грей в своем…
– Не Анну, конечно, а Марину, – уточнил адвокат.
– Марину? Но разве он был с ней знаком?
– Видите ли, Марина – его дочь. Он завещал ей все свое немалое состояние, за исключением сравнительно небольшой суммы, которую он оставил для уплаты по различным обязательствам.
– Постойте, а что вы обсуждали с Анной? – неожиданно вмешалась я.
– Госпожа Грей действительно очень странно отреагировала на сообщение о наследстве, которое получила ее приемная дочь. Я понимаю, что это создает для девочки некоторую психологическую нагрузку, она, видимо, не знала ничего о своем отце, но отказываться от таких денег!
– Она хотела отказаться от этого наследства?
– Вот именно, она предлагала передать эти деньги какому-нибудь благотворительному фонду, а девочке ни о чем не сообщать. Но я должен был ей отказать, вы, комиссар, понимаете, что это был бы юридический абсурд. Боюсь, что госпожа Грей огорчилась, хотя ее аргументы мне показались несерьезными.
– А что это были за аргументы? – опять вмешалась я в разговор мужчин.
– Она сказала, что история рождения Марины Грей носит скандальный характер, и девочка может получить тяжелую психическую травму, узнав все подробности. Хотя раскрыть эти подробности никто, кроме самой Анны Грей не мог. В завещании нет ничего, кроме сообщения о том, что господин Бирс признает свое отцовство.
Это сообщение нас просто потрясло. Но оно могло и все объяснить, и все запутать.
Было время обеда, и я пригласила Роберта Фирста к нам, тем более, что адвокатская контора, из которой мы только что вышли, была совсем рядом с нашим домом.
Стива, конечно же, дома не было, а Анна как раз хлопотала на кухне, зная, что в это время я всегда стараюсь приехать, чтобы пообедать с ней вместе и хоть немного поболтать.
Обсуждать ситуацию и факты, которые свалились так неожиданно на наши головы, мы начали уже тогда когда на столе появились чашечки с кофе и бисквиты.
– Знаете, комиссар, – начала я, – мы теперь вряд ли сможем узнать, что так огорчило Анну Грей. Но мне кажется, что это очень серьезно. Анна была привязана к девочке. Она любила ее как настоящая мать. Да и Марина это чувствовала.
– Вы правы, – поддержал меня комиссар, – но я тут попросил своего инспектора собрать всю информацию о госпоже Грей. Думаю, что к вечеру у нас будут дополнительные факты, возможно, что-то прояснится…
– Я понимаю, что это не совсем…
– Не стоит подбирать слова, Джекки, я понимаю, что вы хотели бы и дальше принимать участие в разгадывании этой тайны. Позвоните мне часов в восемь.
– Спасибо, – откровенно обрадовалась я.
Комиссар ушел, мы с сестрой убрали со стола, и я стала собираться в редакцию. Мне нужно было привести в порядок материал для номера,
Я уже собиралась выходить, когда услышала звук разбитой посуды и еще звук, который не оставлял сомнения в том, что моя сестра упала. Я бросилась на кухню. Анна лежала на полу, но так, словно она, пыталась все же смягчить свое падение. На полу белели осколки разбитых кофейных чашек, которые явно были уже вымыты и составлены на поднос. Я со страхом смотрела на эту неожиданную картину несколько секунд, затем бросилась к сестре, приложила ухо к ее груди, одновременно пытаясь найти на ее руке пульс. Вскоре, я поняла, что у Анны просто обморок, пульс был ровным, да и сердце билось вполне ритмично. Создавалось впечатление, что она просто внезапно уснула. Я слегка похлопала ее по щекам. Глаза Анны оставались закрытыми, и она не реагировала ни на мои действия, ни на мой голос. Что мне оставалось делать? Я позвонила доктору Кранцу и по его совету вызвала неотложную медицинскую помощь. Только после этого я позвонила в редакцию своего журнала, а затем – Стиву. Он обещал приехать, хотя я знала, что уйти со съемочной площадки ему будет непросто. Однако не поворачивался язык, чтобы отговорить его, я знала, что он все равно не сможет спокойно работать.
Неотложка приехала через несколько минут, доктор тоже появился очень быстро. Мое впечатление оказалось совершенно правильным. Анна действительно спала. Врачи не обнаружили никаких серьезных причин для беспокойства о ее здоровье. Но неестественность этого внезапного сна вызывала тревогу. К тому же она никак не могла проснуться, и это было очень странно. Ее уложили в кровать, и было принято решение понаблюдать за девушкой до вечера.
– Если ее состояние не изменится, – сказал мне доктор Кранц, – придется ее госпитализировать. Я бы порекомендовал вам, Джекки, записать вашу сестру на прием к психоаналитику, такие… проявления, как правило… Понимаете, так защищается иногда молодой организм в ответ на стресс, или развивающуюся депрессию.
– Но нет никаких причин, у нас сейчас все хорошо…
– Причины могут иметь корни в прошлом, а оно у вас с сестрой не такое уж безоблачное, да и можете ли вы утверждать, что знаете все ее девичьи секреты?
– Пожалуй, нет, – пришлось согласиться мне, – но тогда посоветуйте мне специалиста.
– Вот, – доктор открыл свой бумажник и вытащил оттуда визитную карточку, – позвоните Елене Паркер, она очень хороший специалист, причем особенно в работе с женщинами и подростками.
– Спасибо, доктор, я позвоню ей, как только Анна проснется.
Анна проснулась так же внезапно, как и заснула. Мы со Стивом сидели в ее комнате и разговаривали, автоматически приглушая свои голоса.
– Что тут происходит? – звонко спросила Анна, энергично покидая свою постель.
Мне пришлось ей все объяснить.
– Ничего не понимаю, – проговорила она, выслушав мой рассказ.
– Доктор Кранц считает, что тебе неплохо бы проконсультироваться у Елены Паркер, осторожно завела я необходимый разговор.
– А кто она?
– Психолог, – сознательно обобщила я профессию госпожи Паркер, боясь слишком категоричных возражений со стороны сестрички.