Тайна
Шрифт:
Женщина подходит ближе.
– Она очень изменилась в последнее время, стала такой беспокойной, и как будто боялась чего-то. А теперь мне кажется, ее преследовал кто-то, и этот кто-то, наверное, и убил ее.
– А что она вам рассказывала обо мне?
– Она вас очень любила, - женщина улыбается сочувственно, - очень любила. Говорила, что когда-нибудь вы поймете, что она одна любит вас по-настоящему, что она непременно вам это докажет.
– Ох, Полинушка, Полинушка, как жалко ее, как жалко!
– женщина тихонько заплакала, уткнувшись в белый комочек носового платка.
Максим
– Полина просила передать вам кое-что, - все еще всхлипывая, говорит женщина, - она была у меня несколько дней назад… сказала, если что-нибудь случится… чувствовала, наверное, что-то… бедная, бедная… - качает она головой, - передай ему, мол, пусть знает… Вот мой адрес. По вечерам я всегда дома, - она протягивает ему клочок бумаги.
Максим берет адрес, и в это время раздается мелодия мобильного телефона.
Макс движением головы просит женщину подождать, подносит трубку к уху. Это Лера! Это ее милый, любимый голос! Он на мгновенье забывает обо всем: о женщине, о Полине, о том, где он находится, и, отвернувшись, прикрыв трубку рукой, говорит:
– Здравствуй, здравствуй, милая! Как долго ты не звонила!
– Ты скучал?
– Да, очень, – почти шепчет он, прижимая к губам прохладный пластик телефона, словно ее целуя, словно к ее губам прижимаясь… - Когда ты приедешь?
– Я сегодня пошла на рынок, - тихо говорит она, - впервые вышла после того… что случилось… и я хотела сказать тебе… эту женщину нашли … рыбаки… недалеко от поселка… И, говорят, ее убили из пистолета, у нее огнестрельная рана. Как это может быть, Максим?
– Лера, я уже все знаю. Сегодня ее похоронили. И я сам не понимаю… что происходит.
– Мне очень страшно…
– Я приеду за тобой. Сегодня же.
– Нет, нет! Не приезжай. Для тебя это может быть опасным. Мы ведь не знаем… Я приеду сама. Я сегодня же выезжаю. Я позвоню тебе, когда приеду.
– Я жду, милая, я очень жду. И будь осторожна.
Когда он обернулся, женщины не было. Она как-то незаметно ушла. Было безлюдно и тихо. Вдали раздавался приглушенный расстоянием гудок поезда, спешащего к морю, туда, где осталась Лера - одинокая, милая… Он присел возле могилы у молоденькой березки, тихо покачивающей тонкими ветвями с кое-где уцелевшими кружками увядающих листьев. Облокотившись о гибкий белый ствол, задумался.
Могила, черная, влажная, горбилась округлыми боками и своей ноздреватой пористой поверхностью словно дышала этим терпким густым воздухом, смешанным из запахов земли, мертвой намокшей от дождя листвы, едковатого дыма. Тощий венок, обвитый красными лентами с надписью « От сослуживцев» и букет багровых роз, принесенных Аленой, – вот и все, что украшало это последнее пристанище одинокой женщины, когда-то близкой ему. На черной земле розы выделялись особенно ярко, тревожно. Как кровь, - подумал он и вдруг представил себе маленькое круглое отверстие, окаймленное черным, темно-красное, багровое внутри как эти розы… Выстрел был один,
Он смотрел на черную могилу, на розы…
И вдруг его пронзило воспоминание. Полураскрывшийся бутон розы на капоте машины! И роза на длинном колючем стебле, которую он вытащил из высокой хрустальной вазы на отцовском столе, и принес в класс, протянул Полине, взглянувшей на него счастливыми глазами… Конечно Алена не могла знать об этом, но как же это символично, что именно красные розы оказались на Полинкиной могиле! Ах, Полина, Полина! Если бы он вспомнил тогда, если бы сразу понял! Может быть, ему удалось бы предотвратить все это…
Он встал, постоял над могилой, мысленно прощаясь. Неожиданно вспомнился солнечный летний день, задний двор школы, солнце, играющее в светлых волосах, лучистые глаза. Он отломил от молодой березки тоненькую ветку, на которой одиноко дрожал сморщенный коричневый листочек, и положил ее рядом с багровыми розами, застывшими в своей праздничной умирающей красоте.
Глава шестнадцатая
Сад был засажен яблонями, и яблоки - небольшие крепкие с зеленовато-красными глянцевыми боками, омытые недавним дождем, - висели на невысоких коренастых раскидистых деревцах как новогодние игрушки.
– Красиво! – сказала Алена, остановившись. Солнце играло белыми пятнами на дорожке, ведущей через сад к дому, зажигало рыжие огоньки в ее волосах.
– Тебе нравится?
– спросил Владимир, обняв ее, уткнувшись в душистую копну волос.
– Очень, - ответила она. – Здесь, наверное, очень красиво весной, когда цветут яблони.
– Ты сама это увидишь следующей весной. Ведь ты останешься здесь со мной… навсегда останешься… - он поцеловал ее в мягкие завитки на шее.
– Если будешь себя хорошо вести! – она засмеялась, высвободилась из его объятий, побежала к дому.
В доме пахло яблоками, они были свалены прямо на террасе, и пахли терпко и тонко.
– Это еще что такое?!
– разозлился Владимир.
– Придется отчитать прислугу, устроили бардак.
Алена расхохоталась.
– Ну, ты прямо барин какой-то! Прислуга у него есть! Вот буржуй! Не вздумай никого отчитывать. Это ведь здорово! Чувствуешь – какой запах?! Ну ладно, пойдем, пойдем! – она потащила его за руку в дом. – Мне не терпится посмотреть!
Одну за другой они обошли все комнаты - прохладные, полутемные, с огромными окнами, пушистыми коврами, дорогой мебелью.
– Ну что ж, - сказала Алена, - у тебя хороший вкус. Твой дом просто великолепен.
– Нет, это твой дом!
– Мой? – она удивленно подняла тонкие брови.
– Да, - сказал он. – Я записал его на тебя. Он твой. Это мой свадебный подарок.
– Это очень дорогой подарок, - сказала она, приблизив свое лицо к его лицу, вытянув губы, слегка прикасаясь к его губам.
Он схватил ее, прижал к себе, хотел поцеловать, но она откинула лицо, осторожно попыталась освободиться.
– Зачем ты мучаешь меня? – спросил он обиженно.
– Дразнишь, а потом отталкиваешь?