Тайная алхимия
Шрифт:
Когда я просыпаюсь снова, полуденное солнце врывается в комнату яркими пятнами. Я потягиваюсь, чувствуя, как мое окоченение смягчается и оттаивает, потом вспоминаю.
Итак, похоже, это был конец, с какой стороны ни посмотри. Мягкий, печальный свинец в моем животе так хорошо знаком мне, что я даже не должна спрашивать, что это такое.
«И все-таки я буду относиться ко всему легче и спокойней, тщательно оденусь», — думаю я.
Технически это тоже знакомо.
Может, стоит
Именно.
У меня было несколько хлопотливых дней. Вот и все.
Позже я позвоню Гарету: договорюсь приехать завтра, чтобы с ним попрощаться. У меня немного вещей, которые нужно уложить. Может, я побалую себя и возьму такси до аэропорта.
Я принимаю долгую горячую ванну, распаковываю маленькую сумку, которую брала в нашу небольшую поездку. Осталось немного чистой одежды, но на сегодня хватит: джинсы и свитер.
Я прибираюсь, бросаю кое-что в стирку. К тому времени, как я пью кофе и ем тост, уже три часа, и я думаю, что полностью проснулась, но звонок телефона заставляет меня чуть ли не выпрыгнуть из кожи. Я беру трубку.
Может быть, это…
— Алло?
— Уна? Лайонел. — Его голос ощущается как удар. — Ты получала вести от Иззи?
Я пытаюсь вернуть себе хоть каплю здравого смысла.
— Она позвонила, когда мы были у Фергюса. Сказала, что организовала перевозку на корабле. Конечно, она против всего этого дела, но я понятия не имела, что она так поступит.
— Никто из нас этого не ожидал. Как бы то ни было, не паникуй, Фергюс позвонил мне позже, сказал, как мило было повидаться с тобой и с Марком, между прочим, и с падчерицей Марка. Как ее зовут?
— Морган. Да, это был приятный визит. Мне показалось, Фергюс выглядит хорошо.
— Думаю, он уже пришел в себя. Морган, господи, как только люди не называют себя в эти дни.
Я удерживаюсь от замечания, что имена нашей семьи тоже не совсем обычные.
— Как бы то ни было, завтра мы можем получить судебный запрет на земли, которые являются предметом разногласий владельцев.
— О господи, здорово! Ты ей уже сказал? Но мне ненавистна мысль о подобной войне.
— Знаю. Иногда семейные дела могут пойти вкривь и вкось, — замечает Лайонел.
Теперь я уже достаточно проснулась и понимаю: хотя Лайонел предпочел бы, чтобы Иззи была на нашей стороне, он наслаждается перспективой боя.
— Но судебный запрет только временный, — продолжает Лайонел. — И если она решит сражаться, это будет очень дорого стоить. Глупо, ведь мы могли бы потратить эти деньги, чтобы как следует разработать план насчет Чантри. Кроме того, благоразумие — лучший признак доблести в подобных делах, тебе не кажется? Когда это касается семьи?
— Без сомнения, — соглашаюсь я, и меня слегка веселит то, как я соскальзываю на
— Абсолютно. Итак, за последние дни я позвонил в несколько мест. В общем, разыскал знакомого издателя, который работает на «Геспериум-пресс», — ты знаешь Геспериум, большой свободомыслящий колледж искусств в штате Мэн?
— Да, я читала там лекции. Там большой факультет дизайна. Великолепный библиографический архив.
— Да, тот самый колледж. Очень хорошо финансированный. Оказалось, мой знакомый сейчас здесь по делам «Пресс». Я пригласил сегодня его и Иззи на ланч. Шампанское, все виды салатов. Короче, как я и надеялся, он заказал ей книгу о реставрации Чантри, и она согласилась.
— О… — Я слишком удивлена, чтобы сразу сообразить, каковы будут последствия.
Лайонел смеется, и я понимаю, что он определенно наслаждается всем этим. Он ни разу не смеялся, пока я была у него с визитом.
— Я сказал Иззи, что эту книгу стоит писать только в том случае, если Чантри будет отреставрирован настолько полно, насколько возможно. Все, принадлежащее любому из нас, возвращается домой. Все. Включая те вещи, которые она хочет продать в Сан-Диего.
— Лайонел, ты гений! — Я тоже начинаю смеяться, потому что это я хорошо понимаю.
— Ну, она согласилась только в принципе, но я уверен, что все в порядке. Никакого аванса, конечно, и он не смог вдаваться в детали — сказал, что в наши дни ему не дозволяется подсчитывать возможные доходы на обратной стороне конверта. Но это будет щедрой сделкой, они всегда делают хорошую работу, тем более если считают, что речь идет об одном из них. Все самое лучшее для Уильяма Приора и «Солмани-Пресс». А роялти поделят между Иззи и «Трестом Чантри». Роялти будут чисто символическими. Вряд ли это будут серьезные деньги.
— Но дело не в этом, верно? И такая небольшая реклама поможет собрать средства.
— Именно. Поэтому не думаю, что нам стоит беспокоиться насчет Иззи.
— Ты сказал, она согласилась только в принципе.
— Да, но я знаю свою дорогую старшую сестру полвека. Она не передумает.
Я вспоминаю об абсолютной уверенности Иззи насчет своей работы.
— Да, ты прав. — Теперь сказанное Лайонелом начинает все больше доходить до моего сознания, и я слегка дрожу от шока и облегчения. — Ты просто сокровище, Лайонел. Ты уже сказал Марку?
— Я пытался до него дозвониться, но его нет дома. По крайней мере, я получил только сообщение автоответчика. Ты хочешь ему сказать?
Вчера полностью возвращается ко мне, и у меня перехватывает дыхание.
— Нет… ты сам скажи. Я ужасно занята. Просто позвони ему позже. Он… Ты объяснишь все гораздо лучше.
— Да, конечно. Послушай, Уна, если я не увижу тебя перед отлетом, приятного путешествия.
— Спасибо, — отвечаю я. — Боюсь только, не знаю, когда вернусь.