Тайная дипломатия
Шрифт:
Что за женщина такая? Любопытно. Надеюсь, не очередная террористка, выслеживающая меня от Архангельска или от Львова? Мне они уже поднадоели. Автоматически потрогал боковой карман, но увы, родного браунинга там нет. Не рискнул тащить оружие через несколько границ. Зря, кстати, никто не проверял. Можно бы в Париже приобрести, но за кольт двадцать франков просят, за наган тридцать, а за браунинг моего любимого калибра, вообще пятьдесят. Охренели французы! На всякий случай придвинул поближе кувшин для умывания – фаянсовый,
На пороге стояла молодая женщина в темно-синем костюме, на голове шляпка, что я видел в витрине самого модного магазина на улице Камбон. Элегантная, как истинная француженка. Однако, вопрос задала по-русски, да еще и до боли знакомым голосом:
– Так ваша фамилия Кусто, а не Кустов? Мсье, я ваша переводчица.
Загребая в объятия Наталью Андреевну, понял, почему улыбался товарищ Ленин. Шутник он, вождь мирового пролетариата.
[1] Лепети (фр.) – малыш.
Глава первая. Париж у ваших ног…
В Лувр или Люксембургский дворец мы с Натальей в этот день не сходили. В этот день мы вообще не вышли из комнаты, а хозяйка деликатно не стала напоминать, что пора ужинать. Более того, мадам Лепети сама принесла его в комнату, да еще и на двоих. Загадочно улыбнувшись Наталье Андреевне, высунувшей из-под одеяла нос, поставила на стол поднос и удалилась.
Когда за хозяйкой закрылась дверь, я заметил:
– Странно, что это на нее нашло?
– А что такое? – спросила Наталья, выбираясь из-под одеяла. Посмотрев на мою вешалку, где висели пальто и пиджак, грустно спросила: – Халата, разумеется, у тебя нет?
Вопрос риторический. Какой халат? Я уже и забыл, что приличному мужчине полагается дома ходить в халате. Впрочем, я и в своей эпохе его не носил, предпочитая треники.
Вытащив из шкафа мою чистую рубашку, Наталья без разрешения напялила ее на себя и уселась к столу.
– Вкусно пахнет!
Еще бы не вкусно. Сегодня вместо бобовой похлебки подали жареную баранину со шпинатом. Уплетая нежное мясо, я пояснил:
– Обычно, после сигнала мадам, если кто-нибудь из жильцов не спускался вниз к общему столу, то рисковал остаться без ужина. У мадам Лепети не забалуешь.
– Это правильно, – похвалила дочка графа мою хозяйку. – Таких, как вы, нужно держать в строгости, иначе быстро сядете на шею.
Покончив с ужином, Наталья Андреевна напялила юбку, поискала взглядом блузку, но та оказалась куда-то закинута, надо искать, потому так и осталась в рубашке. В принципе, могла бы вообще без юбки обойтись – очень сексуально, а рубаха сошла бы за тунику, но эпоха не та, покамест даже в Париже не поймут.
– Куда это ты? – поинтересовался я.
– Отнесу посуду, а заодно кое-что у хозяйки спрошу.
Дочка графа Комаровского отсутствовала минут десять, вернувшись, ухватила свой ридикюль и опять ушла. Надеюсь, браунинга там нет? Прислушался, но выстрелов не услышал, а скоро возвратилась моя любимая женщина и сразу с порога заявила:
– Володя, утром мы с тобой перебираемся в другую комнату. Она обойдется дороже на пятьдесят франков, зато там есть ванна. – Заметив скорбное выражение на моей физиономии, улыбнулась: – За комнату я уже заплатила. И не смотри на меня, словно я собираюсь сделать из тебя чичисбея.
А чичисбей у нас кто? Типа, жиголо?
– Наташ, я тебе все верну, – сказал я, поняв, что с одним из червонцев придется расстаться. Французы – сквалыги еще те, а нумизматическая ценность монеты их не заинтересует. Кто-то вдруг скажет, что это глупость, но нет. Не приучен, чтобы за меня кто-то платил, тем более женщина.
Наталья Андреевна подошла ближе, улыбнулась и взъерошила мне волосы.
– Володя, я знаю, что ты щепетилен до дури. Но ты же сам звал меня замуж. Или ты уже передумал?
– Наташка, не говори глупости, – хмыкнул я. – Такими предложениями не бросаются.
Наталья посмотрела на меня, покачала головой. Я уж решил, что напомнит давнее обещание жениться на Полине-Капитолине, но она сказала другое:
– А раз мы с тобой почти супруги, то какие могут быть расчеты? Если семья одна, то и кошелек должен быть общий.
– Всегда считал, что деньги мужа – общие деньги, а деньги жены – это только ее. Так что эти деньги я тебе должен вернуть.
– Володя, не валяй дурака, – вздохнула Наталья. – Я получила пятьсот франков от Чичерина, значит, мы можем тратить их вместе.
Если от Чичерина, это меняет дело. Но пятьсот франков? Мне на оперативные расходы (я ничего не говорил, а вы это не читали!) он дал только двести. Если измерять пятьсот франков «еврами», то это будет… Не знаю, сколько это будет, посчитаете сами, но на три тысячи франков в год могла существовать среднестатистическая семья. Как это прижимистый нарком расщедрился? Спрошу потом, а пока пора собираться.
У меня не так и много вещей – одежда с обувью, да мыльно-рыльные принадлежности. А у Натальи Андреевны вообще ничего нет.
– Мадемуазель, а где ваши чемоданы? – поинтересовался я.
– Их и всего-то два, – отозвалась Наташа. – Я их у родственников оставила, потом заедем, заберем.
Интересно девки пляшут. Видите ли, у нее есть родственники в Париже. Впрочем, она что-то такое говорила. Забавно, если мы поженимся, придется писать об этом в анкетах, и никого не убедить, что, чисто формально, даже жена не является родственником, а уж тем более члены ее семьи. Впрочем, у товарища Дзержинского тоже есть родственники за границей, да и у Троцкого, насколько помню. Так что плевать. Если кто-то захочет отыскать на меня компромат, отыщет.