Тайная доктрина. Том III
Шрифт:
Лицо его [Моисея] стало сиять лучами оттого, что [Бог] говорил с ним... и Моисей... положил на лице свое покрывало. [Исход, XXXIV, 29, 33]
Итак, он «положил покрывало» на лицо своего Пятикнижия, и притом до такой степени, что, придерживаясь ортодоксальной хронологии, только 3376 лет после этого события люди начали приобретать убеждение, что это «действительно покров». Это не лицо Бога или даже Иеговы, которое просвечивает; это даже не лицо Моисея, но, поистине, лица более поздних раввинов.
Не удивительно, что Климент написал в «Строматах», что:
Подобными еврейским загадкам в смысле утаивания также являются загадки египтян. [124]
ОТДЕЛ VII
СТАРОЕ ВИНО В НОВЫХ СОСУДАХ
Более чем вероятно, что протестанты в дни Реформации ничего не знали об истинном происхождении христианства или, выражаясь яснее и вернее, о латинской церковности. Также маловероятно, что Греческая церковь знала много об этом, так как разделение между этими двумя церквями происходило
124
V, VII.
Они были заклеймены позднейшей Римской церковью, потому что пришли в столкновение с более чистой церковью христианства, владение которой было незаконно захвачено епископами Рима, но источник которой хранит преданность к основателю в первоначальной православной Греческой церкви. [125]
Не желая принимать на себя ответственность за необоснованные предположения, пишущая эти строки считает самым разумным доказать этот вывод неоднократными личными и вызывающими признаниями ярого римско-католического писателя; очевидно это деликатное задание было поручено ему Ватиканом. Маркиз де Мирвиль совершает отчаянные усилия, чтобы в интересах католицизма объяснить определенные замечательные открытия в археологии и палеографии, хотя церковь разумно оставлена в стороне от этого спора и защиты. Это неотрицаемо доказывается его полновесными томами, адресованными Французской Академии между 1803 и 1865 гг. Ухватившись за предлог, что нужно обратить внимание материалистически настроенных «Бессмертных» на «эпидемию спиритуализма», вторжение в Европу и Америку бесчисленных полчищ сатанинских сил, он направляет свои усилия к тому, чтобы доказать то же самое путем приведения полных родословных и теогоний христианских и языческих божеств и проведением между ними параллелей. Все такие удивительные сходства и тождественности только «кажущиеся и поверхностные», уверяет он читателя. Христианские символы и даже действующие лица, Христос, Святая Дева, ангелы и святые, он говорит им, были олицетворены бесами ада за сотни лет до того, чтобы дискредитировать вечную истину своими безбожными копиями. Посредством своего знания будущего, дьяволы предвидели события, «открыв секреты ангелов». Языческие божества, все эти солнечные боги, называемые Сотэрами – Спасителями – родившиеся от беспорочных матерей и умирающие насильственной смертью, были только Феруэрами [126] – как их называли зороастрийцы – демоническими копиями-предшественниками (copies anticip'ees) грядущего Мессии.
125
«The Royal Masonic Cyclopaedia», «Гностицизм».
126
В «Феруэрах» и «Дэвах» Якоби (Буквы Ф. и Д.) слово «феруэр» объяснено следующим образом: Феруэр есть часть живого существа (человека или животного), образом которого он является и которого он переживает. Это Ноус греков и поэтому божественен и бессмертен, следовательно, едва ли он может быть Дьяволом или сатанинской копией, каким его хочет представить де Мирвиль (см. «Memoires de l'Academie des Inscriptions», том XXXVII, стр. 623, и гл. XXXIX, стр. 749). Фуше опровергает его целиком. Феруэр никогда не был «принципом чувствований», но всегда относился к наиболее божественной и чистой части человеческого эго – к духовному принципу. Анкетил говорит, что Феруэр есть чистейшая часть человеческой души. Персидский дэв есть антитезис Феруэра, так как дэв был преображен Зороастром в Гения Зла (отсюда христианский Дьявол), но даже дэв лишь конечен, ибо овладев человеческой душой путем незаконного захвата, ему придется оставить ее в великий день Воздаяния. Дэв становится одержателем души покойника в течение трех дней, когда душа скитается около того места, где она насильно была отделена от тела; Феруэр же поднимается в царство вечного Света. Это была неудачная идея, которая заставила благородного маркиза де Мирвиля вообразить, что Феруэр есть «сатанинская копия» с божественного оригинала. Называя всех богов язычников – Аполлона, Озириса, Брахму, Ормазда, Бэла и т. д. «Феруэрами Христа и главных ангелов», он только выставляет Бога и ангелов, которых он хотел бы почтить, ниже языческих богов, как человек по отношению к своей Душе и Духу ниже их; ведь Феруэр есть бессмертная часть смертного существа, образом которого он является и которого он переживает. А может быть этот бедный автор несознательно пророчествует, и Аполлон, Брахма, Ормазд, Озирис и т. д. – будучи вечными космическими истинами – предназначены пережить и заменить собою мимолетные выдумки о Боге, Христе и ангелах Латинской церкви!
Опасность узнавания таких facsimiles, действительно, в последнее время угрожающе возросла. Она грозно витает в воздухе, нависая, как Дамоклов меч, над церковью со дней Вольтера, Дипи и других писателей по той же части. Открытия египтологов, нахождения ассирийских и вавилонских домоисеевых реликвий с легендой Моисея, [127] и в особенности многие рационалистические труды, опубликованные в Англии, например, «Supernatural Religion», сделали узнавания неизбежными. Отсюда и появление протестантских и римско-католических писателей, назначенных объяснить необъяснимое, примирить факт божественного откровения с той тайной, что божественные персонажи, обряды, догмы и символы христианства были так часто тождественны с персонажами, обрядами, символами, догмами нескольких великих языческих религий. Первые – протестантские защитники – пытались объяснить это на основании «пророческих предвещающих идей»; латинисты же, такие как де Мирвиль – путем изобретения двойного комплекта ангелов и богов; один – божественный и истинный, другой же, более ранний – «копии, опередившие оригиналы», результат ловкого плагиата Дьявола. Протестантская военная хитрость стара, но уловка католиков так стара, что о ней забыли и потому она как новая. «Monumental Christianity» и «A Miracle in Stone» д-ра Лунди относятся к попыткам первых. «Pneumatologie» де Мирвиля – ко вторым. В Индии и Китае каждая такая попытка со стороны шотландских и других миссионеров оканчивается хохотом и не приносит вреда; но план, придуманный иезуитами, более серьезный. Поэтому тома де Мирвиля имеют большое значение, так как они исходят из источника, который бесспорно имеет в своем распоряжении величайшую ученость века, усиленную всею хитростью и казуистикой, на какую только способны сыны Лойолы. Маркизу де Мирвилю, по-видимому, помогали проницательнейшие умы, находящиеся на услужении Рима.
127
См. «Babylon» Георга Смита и другие труды.
Он начинает не только с признания справедливости всего вменяемого в вину Латинской церкви в отношении оригинальности ее догм, но как бы радуется в предвкушении заранее таких обвинений, ибо он указывает на все догмы христианства, как уже существовавшие в языческих ритуалах древности. Он пропускает целый пантеон языческих божеств и показывает в каждом что-нибудь, что придает ему сходство с персонажами Троицы и Марией. Едва ли найдется тайна, догма или ритуал Латинской церкви, которые не были бы показаны, как «пародированные Curvati» – «Изогнутыми», Дьяволами. И когда все это признано и объяснено – символоги должны бы замолчать. И так оно и произошло бы, если бы не было материалистических критиков, которые отрицают такое всемогущество Дьявола в этом мире. Ибо, если Рим признает эти подобия, то тем же он претендует на право суждения о том, где истинный и где ложный аватар, где настоящий и где ненастоящий Бог, где оригинал и где копия, хотя копия предшествовала оригиналу на многие тысячелетия.
Наш автор продолжает доказывать, что каждый раз, когда миссионеры пытаются обратить в свою веру идолопоклонника, им неизменно отвечают:
Мы имели своего Распятого раньше вас. Что вы хотите нам доказать? [128] Опять-таки, какая нам польза отрицать таинственную сторону этой копии под предлогом, что согласно Веберу все нынешние «Пураны» являются переделками более старых, так как здесь мы имеем в персонажах того же порядка положительное предшествование, которое никто никогда и не подумает оспаривать. [129]
128
Это настолько же фантастично, насколько произвольно. Где же те индусы и буддисты, которые говорят о своем «Распятом»?
129
Указанное издание, IV, 237.
И автор приводит примеры Будды, Кришны, Аполлона и т. д. Признав все это, автор избегает затруднения вот как:
Однако отцы церкви, которые узнавали свое собственное имущество под всеми такими овечьими шкурами... зная с помощью Евангелия... все уловки мнимых духов света; эти отцы, мы говорим, размысливши над решительными словами «все, кто когда-либо приходили до Меня, суть грабители» [Иоанн, X, 8], не усомнились в опознавании оккультной силы за работой, заранее заданного и сверхчеловеческого направления ко лжи, этого общего атрибута и окружения всех этих ложных богов народов; «omnes dii gentium daemonia (elilim)» [Псалтырь, XCV]. [130]
130
Там же, 250.
Пользуясь такой политикой, все становится легко. Нет ни одного яркого сходства, нет ни одной полностью доказанной тождественности, с которой нельзя бы разделаться подобным образом. Вышеприведенные, жестокие, эгоистичные, самого себя прославляющие слова, вложенные Иоанном в уста Того, кто сам был олицетворением кротости и милосердия, никогда не могли быть произнесены Иисусом. Оккультисты возмущенно отвергают это обвинение и готовы защитить этого человека, хотя бы перед Богом, указав, откуда взяты слова, заимствованные автором четвертого Евангелия. Они взяты целиком из «Пророчеств» в «Книге Еноха». Чтобы доказать этот факт, можно привести свидетельство ученого библейского исследователя архиепископа Лауренса, и автора книги «Evolution of Christianity», который редактировал перевод. На последней странице введения к «Книге Еноха» мы находим следующий абзац:
Притча об овце, вызволенной добрым Пастырем от наемных охранителей и свирепых волков очевидно заимствована четвертым евангелистом из «Книги Еноха», LXXXIX, в которой автор описывает пастухов, которые убивают и истребляют овец перед приходом их Господина, и таким образом раскрывает истинное значение непонятного до сих пор места в притче Иоанна – «Все, кто когда-либо приходили до Меня, суть воры и грабители» – это слова, в которых мы теперь усматриваем явное указание на аллегорических пастухов Еноха.
Поистине «явное», и кроме того еще что-то. Ибо если Иисус произнес эти слова в смысле ему приписываемом, то, должно быть, он читал «Книгу Еноха» – чисто каббалистический, оккультный труд и, следовательно, признавал достоинство и ценность этого трактата, который его церкви теперь объявили апокрифическим. Более того, он не мог не знать, что эти слова принадлежали древнейшему ритуалу посвящения. [131] А если он не читал его, и эта сентенция принадлежит Иоанну или кому бы то ни было другому, который написал четвертое Евангелие, тогда как можно положиться на подлинность других изречений и притч, приписываемых христианскому Спасителю?
131
«В.: Кто стучит в дверь?
О.: Добрый коровий пастух.
В.: Кто предшествовал тебе?
О.: Три грабителя.
В.: Кто следует за тобою?
О.: Трое убийц», и т. д. и т. д.
Вышеприведенное представляет беседу, которая происходила между жрецами-посвятителями и кандидатами на посвящение в течение мистерий разыгрываемых в древнейших святилищах Гималайских твердынь. Эта церемония и доныне все еще совершается в одном из древнейших храмов в уединенном месте Непала. Она ведет свое начало из мистерий первого Кришны, перешла к Первому Тиртханкару, и закончилась у Будды; ее называют ритуалом Курукшетры, так как она разыгрывается в память великой битвы и смерти божественного адепта. Это не масонство, но посвящение в оккультные учения этого героя – чистый оккультизм.