Тайная доктрина. Том III

Блаватская Елена Петровна

Она содержит положительные факты, которые, кажется, теперь подтверждаются единодушным свидетельством отцов церкви и повествованием Ипполита, недавно найденным. [203]

Эта рукопись далека от того, чтобы быть лестной для предполагаемого основателя западного гностицизма. Признавая великие силы Симона, она в то же время клеймит его жрецом Сатаны, что вполне достаточно, чтобы показать, что это писал христианин. Она также показывает, что подобно другому «слуге Злого Духа» – как церковь прозвала Манеса – Симон был крещенный христианин, но что оба, будучи слишком хорошо осведомленными в тайнах истинного первичного христианства, подвергались за это преследованиям. Секрет таких преследований как был тогда, так и теперь совсем прозрачен для тех, кто исследует этот вопрос беспристрастно. Стремясь сохранить свою независимость, Симон не мог подчиниться водительству или авторитету кого-либо из апостолов, и менее всего авторитету Петра или Иоанна, фанатического автора «Апокалипсиса». Вот почему за обвинениями в ереси последовала «анафема маранафа». Преследования церкви никогда не были направлены против магии, когда она была ортодоксальная, ибо новая теургия, учрежденная и регулируемая отцами и теперь известная христианскому миру, как «милость»

и «чудеса», была, и все еще есть, когда она случается, только магия – сознательная или бессознательная. Такие феномены, которые перешли к потомству под названием «божиих чудес», были сотворены посредством сил, приобретенных великою чистотою жизни и экстазом. Молитва и созерцание, добавленные к аскетизму, являются лучшими средствами дисциплины, чтобы стать теургом, когда нет регулярных посвящений. Ибо сильная молитва о совершении чего-либо желаемого есть только сильная воля и желание, имеющие своим результатом бессознательную магию. В наши дни Георг Мюллер из Бристоля это доказал. Но «божественные чудеса» творятся теми же самыми причинами, которые порождают последствия Колдовства. Разница целиком зависит от добрых или злых целей, какие имеются в виду, и от действующего, который их производит. Громы церкви были направлены только против тех, кто отступали от формул и приписывали самим себе сотворение чудодейственных следствий, вместо того; чтобы приписывать их авторство личному Богу; и так, в то время как те адепты магического искусства, которые действовали по ее прямым инструкциям и под ее покровительством были провозглашены для потомства и истории святыми и друзьями Бога, все другие с криком выгонялись из церкви и обрекались на вечное оклеветание и проклятия с их времени и доныне. Догма и власть всегда были проклятием человечества, великими гасителями света и истины. [204]

203

Цитировано де Мирвилем, там же, VI, I, 42.

204

М-р Сен Джордж Лэйн-Фокс прекрасно выразил эту идею в своем красноречивом обращении ко многим соперничающим школам и обществам Индии. «Я уверен», сказал он, «что главным мотивом, хотя и смутно осознанным, которым вы, как зачинатели этих движений, были движимы, было возмущение против тиранического и почти всеобщего установления посредством всех существующих общественных и так называемых религиозных институтов узурпированной власти в какой-то внешней форме, вытеснившей и затемнившей единственную настоящую, максимальную власть – присущий дух истины, открытый для каждой индивидуальной души, истинное сознание, фактически, тог высший источник всей человеческой мудрости и силы, который поднимает человека над уровнем зверя». («К членам Арья Самадж, Теософскому обществу, Брахма и Инду Самадж и другим религиозным и прогрессивным обществам в Индии».)

Вероятно, это было опознание зародыша того, что впоследствии в тогда только что зародившейся церкви выросло в вирус ненасытной власти и честолюбия, дошедшего в своей кульминации до догмы непогрешимости, что заставило Симона и многих других отколоться от нее при самом ее зарождении. Секты и отступничества начались с первого века. В то время как Павел открыто упрекает Петра, Иоанн клевещет, прикрываясь видением, на николаитов и заставляет Иисуса заявить, что он ненавидит их. [205] Поэтому мы мало обращаем внимание на обвинения против Симона, имеющиеся в рукописи, найденной в Греции.

205

Откровение, II, 6.

Она озаглавлена «Philosophumena». Ее автор, которым греческая церковь считает святого Ипполита, назван папистами «неизвестным еретиком» – только потому, что в ней он «очень клеветнически» отзывается о папе Каллисте, тоже святом. Тем не менее и греки и латиняне согласно заявляют; что «Philosophumena» является необычным и весьма эрудированным трудом. За его древность и подлинность поручились лучшие авторитеты Тюбингена.

Кто бы ни был этот автор, о Симоне он выражается так:

Симон, человек, весьма сведущий в магических искусствах, обманул многих людей, частично посредством искусства Трасимидеса, [206] и частично с помощью демонов [207] ... Он решил выдавать себя за бога... пользуясь помощью своих злых искусств, он использовал к своей выгоде не только учения Моисея, но и учения поэтов... Его ученики до сегодняшнего дня применяют его чары. Благодаря заклинаниям, зельям, своим притягательным ласкам, [208] и тому, что они называют «спячками», они посылают демонов для воздействия на всех тех, кого они хотят зачаровать. С этой целью они пользуются теми, кого они называют «знакомыми демонами». [209]

206

Это «искусство» не есть обыкновенный обман, как его теперь называют некоторые; это что-то вроде психологического фокуса, если вообще это фокус, где чары и волшебство применяются в качестве средств для создания иллюзий. Это гипнотизм в большом масштабе.

207

Тут автор проявляет свою принадлежность к христианам.

208

Очевидно, магнетические пассы, за которыми следует транс и сон.

209

«Элементалы», используемые высшими адептами для выполнения механической, не умственной работы; точно так же, как физик пользуется газами и другими составами.

Далее в этой рукописи мы читаем:

Волхв (Симон) велел тем, кто хотели о чем-либо справиться у демонов, записать их вопросы на куске пергамента; затем этот кусок, сложенный вчетверо, бросали в горящую жаровню, чтобы дым от него раскрыл содержание написанного Духу (демону) («Philosophumena», IV). Горстями бросались курения на раскаленные уголья, причем Волхв добавлял туда на кусках папируса еврейские имена Духов, к которым он обращался, и пламя пожирало все. Очень скоро казалось, что божественный Дух овладевал Волхвом, который произносил непонятные заклинания и погружался в такое состояние, что отвечал на каждый вопрос – часто при этом над пламенеющей жаровней появлялись фантастические привидения (ibid, III); иногда огонь спускался с неба на предметы, на которые Волхв перед тем указывал (ibid, III); или же вызванное божество, пересекая комнату в своем полете, прочерчивало огненные круги (ibid, IX). [210]

210

Цитата взята из де Мирвиля, там же, VI, 43.

До сих пор вышеприведенные данные согласуются с данными Анастасия Синаита:

Люди видели, как Симон заставлял статуи ходить; как он входил в пламя не обжигаясь; как превращал свое тело в различных животных (ликантропия); как на пирах вызывал привидения и фантомов; как с помощью невидимых духов заставлял мебель двигаться по комнате. Он объявил, что его сопровождает множество теней, которых он назвал «душами умерших». Наконец, бывало, что он летал по воздуху... (Анаст., «Patrol. Grecque», том LXXXIX, col. 523, quaest. XX). [211]

211

Там же, VI, 45.

В своей книге «Нерон» Светоний говорит:

В те дни некий Икар упал при своем первом полете близ ложи Нерона и залил ее своею кровью. [212]

Эта фраза, очевидно имевшая в виду неудачливого акробата, потерявшего опору и рухнувшего вниз, приведена как доказательство, что это был Симон, который упал. [213] Но имя последнего, если мы должны доверять отцам церкви, было слишком знаменито, чтобы историк мог о нем упомянуть просто как о «некоем Икаре». Пишущая эти строки вполне осведомлена о том, что в Риме имеется место, называемое Симониум, вблизи церкви святых Козьмы и Дамиана (Via Sacra), и развалины древнего храма Ромула, где по сей день показывают куски разбитого камня, на которых, как утверждают, отпечатались два колена апостола Петра во время благодарственной молитвы после приписываемой ему победы над Симоном. Но чего стоит этот показ? Вместо кусков разбитого камня буддисты Цейлона показывают на Пике Адама целую скалу с другим отпечатком на ней. Утес стоит на его платформе, терраса которого служит опорой огромному валуну, и на этом валуне почти три тысячи лет видят священный отпечаток ступни длиною пять футов. Почему не поверить легенде последнего, если мы должны принять на веру легенду о Св. Петре? «Князь апостолов», «князь реформаторов», или даже «первородный сын Сатаны», как называют Симона, – все вправе на переход в легенды и выдумки. Однако человеку должно быть предоставлено право разбираться в этом.

212

Там же, стр. 46.

213

Amed'ee Fleury, «Rapports de St. Paul avec S'en`eque», II, 100. Все это суммировано из де Мирвиля.

Что Симон мог летать, т. е. подниматься в воздух на несколько минут, не представляет невозможного. Современные медиумы совершали то же самое, будучи поддерживаемы силой, которую спиритуалисты упрямо называют «духами». Но если Симон эти проделал, то проделал это с помощью самоприобретенной слепой силы, которая мало обращает внимания на молитвы и приказы соперников-адептов, не говоря уже о святых. Факт заключается в том, что логика противоречит приписываемому падению Симона по молитве Петра. Ибо, если бы Симон был публично побежден этим апостолом, его ученики покинули бы его после такого очевидного знака неполноценности и стали бы правоверными христианами. Но мы обнаруживаем, что даже автор «Philosophumena», как раз такой христианин, дает другие показания. Симон так мало потерял в глазах своих учеников и народных масс, что продолжал ежедневно проповедовать в Римской Кампанье после приписываемого ему падения с облаков «значительно выше Капитолия», причем в этом падении он сломал только ноги! Можно сказать, что такое счастливое падение само по себе уже является чудом.

ОТДЕЛ XV

СВ. ПАВЕЛ—ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЙ ОСНОВАТЕЛЬ НЫНЕШНЕГО ХРИСТИАНСТВА

Мы можем повторить вместе с автором «Фаллицизма»:

Мы все стоим за построение – даже за христианское, хотя, разумеется, за философское построение. Мы не имеем никакого отношения к реальности в человеческом ограниченном, механическом, научном смысле, или к реализму. Мы беремся доказать, что мистицизм – сама жизнь и душа религий; [214] ... что «Библия только неправильно читается и неправильно представляется, когда ее отвергают, как преподносящую басни и противоречивые утверждения; что Моисей не ошибался, но говорил с «детьми людей» на единственном языке, на котором можно обратиться к детям в их младенчестве; что этот мир представляет собою нечто совсем другое, нежели то, чем его считают; что то, что высмеивается как суеверие, есть только истинное и единственное научное знание и, кроме того, что современное знание и современная наука является в большей мере не только суеверием, но суеверием очень разрушительным и смертоносным. [215]

214

Но мы никогда не согласимся с автором, «что обряды, ритуалы и формальное богослужение и молитвы являются абсолютно необходимыми», так как внешнее может развиваться и расти, и получать преклонение только за счет и во вред внутреннего, единственно реального и истинного.

215

X. Дженнингс, ор. cit., стр. 37, 38.

Все это совершенно правдиво и верно. Но также верно и то, что Новый Завет, «Деяния» и «Послания» – как бы ни была исторически правдива фигура Иисуса – все представляют собою символические и аллегорические высказывания, и что «то был не Иисус, но Павел, кто являлся настоящим основателем христианства»; [216] но, во всяком случае, это не было официальное церковное христианство. «Ученики впервые были названы христианами в Антиохии», говорится в «Деяниях Апостолов», [217] и они так не назывались ни до этого, ни долго после этого, а просто – назареями.

216

См. «Разоблаченная Изида», II, гл. 11.

217

XI, 26.