Тайная история Марии Магдалины
Шрифт:
— В холмах Верхней Галилеи, — ответила Мария— Мы начали с Хоразина, а потом двинулись дальше вверх, в горы, где было очень мало людей. Там, наверху, мы видели дикие скалы и ущелья, густые кедровые и кипарисовые леса, но никаких деревень. Потом мы спустились и побывали в нескольких поселениях, через которые идет дорога на Тир и Дамаск. Но самого большого успеха нам удалось добиться в нашем первом поселении, в Хоразине. А как все прошло у вас?
Филипп и Иоанна рассказали о своих впечатлениях от Эндора, где их выставили из синагоги, и о том, как
— И никаких демонов? — спросила Мария.
— Ну. некоторые люди, особенно те, которые вышвырнули нас из синагоги, вели себя как бесноватые, но все-таки настоящими одержимыми они не были. Мне ли этого не знать? — рассмеялась Иоанна.
Они устали, ибо в трудных странствиях не жалели себя, а теперь черпали силы и отдохновение в беседах друг с другом. В тот вечер ученики Иисуса поели из общего котелка и потом рано легли спать, заночевав в поле, с которого уже убрали урожай. Им было не до праздников виноградарей, да и куда бы они пошли, со слипающимися от изнеможения глазами и подкашивающимися ногами?
На следующее утро на рассвете появились Матфей и Фома, следом за ними пришли Иуда и Иаков Большой. Матфей выглядел заметно похудевшим, как будто ходьба пешком и скудное питание одолели-таки его плотное сложение. Более того, он еле держался на ногах, а едва подойдя к колодцу, зачерпнул один за другим несколько ковшей воды и осушил все до капли. Фома вроде бы не похудел, но как-то подтянулся и стал строже, словно повидал нечто, не прошедшее для него бесследно.
— Друзья мои, где вы побывали? — спросил Иуда.
Даже он, обычно такой бойкий, говорил устало.
— Мы вернулись в Гергесу, — сказал Матфей.
— Что? — Иаков Большой, единственный из всех, кто не выглядел вымотанным, кажется, удивился. Его голос звучал, как всегда, громко. — Сами вернулись, по своей воле?
— Да! — Обычная невозмутимость Матфея сменилась радостным возбуждением.
— Но почему? — спросил Иуда.
— Очевидно, что тамошние люди отчаянно нуждались в помощи, — сказал Фома.
— Нуждающихся много, но вот способных понять и принять учение куда меньше, — заметил Филипп. — Вы исцелили кого-нибудь?
— Одного или двух, — ответил Матфей. — Но это далось нам не так легко, как Иисусу. На нас даже напали. — Он поднял руку, обнажил ее, показав безобразную ссадину и массу струпьев, — Несчастные, заблудшие существа.
— А пришлось ли кому-нибудь из вас отряхивать пыль со своих ног? — спросил Иоанн.
— Нет, потому что, так или иначе, никто не отказался нас выслушать, — промолвил Фома, кажется сожалевший о том, что ему не довелось осуществить ритуал отторжения.
— Иоанн попытался это сделать, — сказала Мария. — В Хоразине, Но, полагаю, ему просто хотелось попробовать, что это такое.
— Тамошние жители повели себя враждебно, — стал оправдываться Иоанн.
— Но не все, — указала Мария. — Нам удалось рассказать им об Иисусе, исцелить калеку
— Ну а мы побывали в Иерусалиме, — объявил Иуда— В конце концов, в тех краях живет моя семья, а у семьи Иакова Большого есть связи с домом первосвященника — рыбой они их, что ли, снабжают. В общем, нам удалось побывать в особняке первосвященника, неподалеку от храма, и кое-что разузнать.
— Иаков! — воскликнул Иоанн. — Это невозможно! Все подобные связи мы отвергли, когда обратились к Отцу нашему!
— Да я только хотел нанести визит вежливости. Подумаешь! — грубовато возразил Иаков. — Никогда не вредит иметь влиятельных людей на своей стороне. — Он умолк, его лицо покраснело. — Говорю вам, я не отказался от нашей миссии.
— Но, ручаюсь, никому ничего и не объяснил, — сказал его брат.
В ту ночь они спустились к Иордану, где Иисус обещал их встретить, прилегли и позволили ласковому журчанию воды, текущей внизу, потихоньку убаюкать себя. На следующий день их нашли Симон и Иаков Меньший. Симон, увидев их, замахал руками и побежал по склону, Иаков поторопился за ним.
После того как все обнялись, Симон поведал, что они ходили на запад, к скалам Арбела, а потом спустились к Магдале.
— Барсу не избавиться от своих пятен, — покачал головой Филипп. — Вот и ты, старый мятежник, вернулся к укрытию зилотов.
— Я хотел повидаться с некоторыми из моих старых друзей, — признался Симон. Потом он сузил глаза и вызывающе обвел всех взглядом. — И хотел, чтобы они увидели меня. Хотел рассказать им о переменах в своей жизни.
— Да? И что же они сказали? — спросил Матфей.
Для человека, так сроднившегося с кинжалом, как Симон, перемены и впрямь были более чем значительные.
— Они разочаровались во мне, — признался Симон. — Сказали, что я лишился мужества и стал трусом.
— А кто-нибудь заинтересовался тем, чтобы присоединиться к нам? Или хотя бы прийти послушать Иисуса?
— Один, самый молодой. Те, что постарше, нет. Они сказали, что скорее умрут от меча римлянина.
— Но потом мы покинули эти утесы и пещеры и спустились к Магдале, — вступил Иаков Меньший, чьи отросшие волосы были всклочены, а плечи терялись в ставшей просторной одежде.
— А что… что было там? — скрывая свой страх, спросила Мария.
— О! Там нам удалось кое-кого обратить! — с гордостью объявил Иаков Меньший. — Да! В этом деловом городе, с множеством лодок, рыбаков и торговцев, мы спустились на набережную, можно сказать, в самую гущу народа и стали рассказывать об Иисусе и его миссии. — Он помолчал, убрал волосы со лба и продолжил: — Ну, насмешников там хватало. Но были и люди, проявившие любопытство. Двое калек вышли вперед, и я… мы… мы молились и возложили на них руки, и они отправились восвояси, распрямившись и не хромая. За ними, ясное дело, пришли другие, к нам начал стягиваться народ. И мы говорили, и говорили…