Тайная история Марии Магдалины
Шрифт:
Саранча. Здесь не могло быть никакой саранчи. Здесь нет для нее никакой пищи. Это пустыня. Но, впрочем, о чем она — ясно ведь, что эта шуршащая, скребущаяся армия, как и все прочие существа, являвшиеся ей в пустыне, есть лишь очередное проявление демонического начала.
Мария попыталась отползти назад, но у нее не было сил. Да и куда ей двигаться? Они последуют за ней до самого конца пещеры. Что толку отступать, лучше уж встретить их на месте. Спасения все равно нет.
Марии уже было все равно, и не имело значения, сама она пришла к мысли о безнадежности своего
Когда авангард армии саранчи приблизился, Мария протянула руку и дотронулась до одного насекомого, но именно прикосновение к твердому, прохладному панцирю заставило ее встрепенуться. Женщина отпрянула, насколько хватило сил, саранча же тем временем уже избиралась на подол ее платья, отщипывая от него кусочки крепкими челюстями. В считанные мгновения насекомые сожрали и ее одеяла, и все, что было на ней, оставив женщину обнаженной. Марию пробрал озноб, который усугубляло соприкосновение с холодными телами насекомых. Она покачнулась, задрожала и пронзительно вскрикнула.
Теперь Мария увидела, что нападающие совсем не похожи на настоящую саранчу. У некоторых были человеческие лица, и волосы напоминали человеческие, только из пастей торчали львиные клыки. У иных даже имелись нагрудники. И звук их крыльев! Звук их крыльев был похож на грохот колесниц. А их хвосты заканчивались скорпионьими жалами, занесенными для удара.
Потом на уступе появилась фигура. Еще одно насекомое с человеческим лицом, в нагруднике, но ростом со взрослого мужчину, а жало на изогнутом хвосте — длиной с меч.
С появлением чудовища масса насекомых остановилась, словно дожидаясь приказа. И приказ последовал.
— Я Аваддон, ваш царь! — прогромыхал могучий голос. — И я повелеваю вам уничтожить эту женщину!
Саранча устремилась к ней, мигом накрыв ее поразительно тяжелым, ощущавшимся как металл, шевелящимся одеялом. Но нет, так они ее не возьмут! Мария подползла к Аваддону, ухватилась за его жало и, повернув, направила острие себе в грудь.
— Ты убьешь меня, — прошептала Мария. — Ты сам, а не твои приспешники.
Она ощущала, как подрагивает хвост и готовое вонзиться в нее смертоносное жало.
— Как ты осмеливаешься что-то у меня требовать? — огрызнулся Аваддон.
— Я осмеливаюсь, потому что я буду бороться из последних сил.
— Сил? У тебя нет никаких сил. Они все иссякли. Сдавайся моей армии.
— Нет, этого не будет никогда!
Странно, но с пришествием Аваддона Мария стряхнула недавнее безразличие и даже ощутила прилив взявшихся неведомо откуда сил.
— Ты сдашься. Бежать все равно некуда.
— Есть куда. Мое прибежище — это смерть. Очищающая смерть, а не погибель от тебя или от твоей армии.
Выпустив хвост Аваддона, Мария подползла к обрыву.
Внизу, на дне ущелья, торчали острые камни. Они сулили неминуемую смерть, но, во всяком случае, эта смерть будет ее собственным выбором. А значит, своего рода победой над пытавшимися сломить
— Я властвую над Бездной! — возгласил Аваддон. — Тебе не скрыться от моей мощи.
— Это не мистическая Бездна, а обычный обрыв, — возразила Мария. — И над ним ты не властвуешь.
Она перевесилась через край, глядя вниз. Да, это будет конец. Умирать Мария не хотела, но очень хотела убить поселившееся в ней зло.
Собрав жалкие остатки сил, Мария поднялась на ноги и, хотя была столь слаба, что едва могла стоять, раскачиваясь над обрывом, сумела сбивчиво пробормотать молитву:
— Господи, спаси и помилуй душу мою грешную и помни, что я предпочла лишиться жизни, нежели служить вместилищем для сих нечестивых духов.
А потом, едва произнеся последнее слово, Мария вздохнула и бросилась вниз.
Глава 20
Мария падала. Падение не стало мгновенным: она видела, как проносится мимо каменистая стена, слышала свист ветра, даже успела испытать ощущение полета.
Потом земля, стремительно вырастая, бросилась ей навстречу. В падении Мария ударилась о прилепившееся к откосу дерево, потом о каменный отрог и наконец грохнулась на дно и провалилась во мрак.
Неизвестно, сколько времени пролежала Мария без чувств, но когда сознание, а с ним и способность открыть глаза вернулись, она сделала это, ожидая увидеть иной мир и понять, что все действительно кончено. Увидеть Шеол — мрачную обитель теней, где блуждают ушедшие духи. Увидеть Гадес — языки пламени и мечущиеся в них тени грешников. Но нет. Ее еще затуманенному взору предстали потрескавшиеся камни пустыни и несколько чахлых растений. Любопытная ящерка смотрела на нее, вертя головой из стороны в сторону.
«Я все еще здесь» — подумала Мария и только сейчас постигла всю глубину подлинного отчаяния.
Даже попытка убить себя оказалась тщетной, а чтобы снова вскарабкаться на утес и повторить ее, у нее просто нет сил. Сокрушенная и несчастная, она присела, ощупала свои руки и ноги, коснулась головы. Шишек и ссадин имелось предостаточно, но сильного кровотечения, похоже, не было. Так же как и переломов. Чудо? Нет, да и с чего бы Богу сохранять невредимым тело, превратившееся в прибежище демонов? Нет, наверное, они сделали это сами, чтобы показать, что вызов, брошенный ею Аваддону, тщетен, и без их соизволения она неспособна даже уйти из жизни. Но под силу ли им такое? Может быть, это все же чудо Господне?
Саранча из Бездны оставила Марию нагой, ей нечем было прикрыться, но она чувствовала необходимость покинуть это проклятое место. Пойти туда, где ее дожидаются Симон и Андрей, рассказать нм все, а потом окончательно распрощаться с жизнью. Если тот проповедник, Иоанн Креститель, и впрямь святой человек, он сумеет не дать духам ей помешать.
Руки ее тряслись, колени подгибались, но Мария поднялась и осмотрелась, выбирая нужное направление.
Она побрела по тропке по дну ущелья, но каждый камень, который ей приходилось обходить, казался границей, за которой силы покинут ее окончательно.