Тайная история Марии Магдалины
Шрифт:
— Никакая семья вас не поймет.
Голос раздался из-за пределов света, отбрасываемого маленьким костром. Он казался знакомым, но несколько искаженным.
— Кто там? — окликнула Мария. Теперь странно звучал уже ее собственный голос.
— Я, — У грани круга света появилась фигура. — Я.
Медленно, пошатываясь — явно сказывалось крайнее утомление, — человек выступил вперед, и, как только лицо его осветилось, его мгновенно узнали.
— Учитель! — Филипп подскочил к нему и обнял, поддерживая его.
Иисус! Это был Иисус.
— О учитель!
Мария тоже устремилась вперед,
Нафанаил принес одеяло и накинул Иисусу на плечи, весь его облик, а особенно непривычная отстраненность привели учеников в замешательство — они просто не знали, чем ему помочь. Может быть, он ранен? Или просто ослаб от странствий, ночного холода и дневной жары? А может, ему пришлось столкнуться с чем-то неведомым?
Иисус тяжело опустился на землю перед догоравшим костром.
— Вы все еще здесь? — только и спросил он.
— Да, мы все еще здесь, — заверили они.
— Прошло много дней, — вымолвил Иисус после долгой паузы. — Не знаю точно сколько, но много. А вы по-прежнему здесь. — Он обвел их взглядом. — Филипп. Нафанаил. Мария.
— Да, учитель, — сказал Филипп. — Теперь тебе нужно отдохнуть.
Он попытался отвести Иисуса в палатку. Но Иисус не поднялся. По-видимому, у него не было сил встать.
— Подожди, не сейчас.
— Да. Как пожелаешь.
— Вы не знаете, сколько прошло времени? — наконец спросил Иисус.
— Нет, — подал голос Филипп, — Мы не знаем.
— Сорок дней и сорок ночей, — сказал Иисус. — Долгое время в пустыне. Но я встретил владыку зла и вступил с ним в борьбу. Она закончена.
«Кто победил?» — подумала Мария. Было видно, что Иисусу досталось.
— Я одолел его, — произнес он слабым голосом, почти шепотом. — Сатана отступил.
И оставил тебя в таком состоянии? Значит, он и впрямь могуществен.
— Да, Сатана силен, — подтвердил Иисус, словно прочтя ее мысли. — Но не всемогущ. Запомните это, держите в своем сердце. Мощь Сатаны не безгранична.
Мария смотрела на изнуренное лицо Иисуса и изумлялась, ибо, памятуя о том, с какой легкостью он изгнал ее демонов, трудно было даже представить себе ту страшную силу, которая произвела в нем эту перемену. Ее демоны, при всем их злобном могуществе, ничто по сравнению с властелином зла.
— О учитель! — Любовь и признательность переполняли ее настолько, что Мария бросилась к его ногам. Босым израненным ногам ее избавителя.
— Это было необходимо. — Иисус наклонился, взял ее за руки и заставил подняться. — Не преодолев этого, невозможно идти дальше — Он помолчал и добавил: — Вот теперь действительно можно начинать.
Они отвели его в палатку. Иисус тяжело опустился на подстилку, а спустя мгновение уже забылся сном, подтянув к груди ноги и положив голову на свернутое одеяло.
На следующее утро Иисус проснулся раньше всех. Они увидели его снаружи. Иисус сидел у костра, который снова развел, и так сосредоточенно
— Привет, друзья мои, — промолвил Иисус. — Есть у нас что-нибудь поесть?
Ну конечно, он же изголодался. Все принялись рыться в своих припасах, да так рьяно, что Иисус рассмеялся.
— Да не тревожьтесь вы так и не торопитесь: раз уж я за все это время не умер с голоду, то еще несколько минут вытерплю. И столько всего мне не нужно, я ведь постился, отвык от обильной пищи, и мне сейчас много не съесть. Несколько фиников да ломтик сушеной рыбы — вот и все, что я могу осилить.
Филипп вручил ему мешочек с финиками, Иисус открыл его, но без спешки, словно не был измучен голодом. С улыбкой он извлек пару фиников, оглядел их и один за другим отправил в рот.
— А где остальные? — осведомился Иисус через некоторое время.
— Петру и Андрею пришлось вернуться домой, — ответил Нафанаил. — Они рассчитывают, что ты, как и обещал, найдещь их.
Иисус хмыкнул, на некоторое время полностью сосредоточился на разжевывании финика, а потом сказал:
— Но вы вот остались и ждали.
На его лице появилась легкая улыбка, как будто говорившая: «Я рад этому».
— Здесь был еще один человек, он хотел познакомиться с тобой. но ему тоже пришлось уйти, — сообщил Филипп, и Мария мимолетно подумала о том. что умение держаться сердечно и открыто, присущее Филиппу, располагает к нему людей и побуждает их доверять ему. — Его зовут Иуда.
Иисус кивнул.
— Ну, имя весьма распространенное. А что еще о нем известно?
— Он сын Симона Искариота, что живет неподалеку от Иерусалима. Да, и он делает мозаики!
— Мозаики? — Иисус слегка поднял брови.
— А еще он ведет счетные книги. Смуглый такой, худощавый, довольно изящный. Интересный малый.
— Но ему пришлось вернуться, — констатировал Иисус как нечто естественное. — Все мы когда-то должны будем куда-то вернуться.
Ученикам, разумеется, очень хотелось расспросить Иисуса о том, что случилось в пустыне, но никто не решался. Наконец смелости набрался Филипп.
— Учитель, позволено ли нам будет поинтересоваться, куда ты ходил и с чем встретился в пустыне? — Его голос, обычно полный воодушевления, прозвучал тихо.
Иисус посмотрел на него в упор, как будто оценивая, насколько он способен понять ответ:
— Мне нужно было удалиться, дабы сделать себя мишенью для Сатаны. Я отдался в его руки. Если бы я не смог справиться с теми испытаниями, которым он меня подверг, то мне не стоило бы и браться за свое пастырское служение. Лучше сразу осознать свою неспособность одолеть предстоящий путь, чем выступить в дорогу лишь для того, чтобы ковылять и спотыкаться. Стоит ли правителю затевать строительство башни, не рассчитав, хватит ли на это его казны? Ведь будет позором, если он бросит дело, не завершив, и люди станут над ним смеяться. Какой царь начнет войну, не соизмерив силу свою с силой противника? Если враг слишком могуч, лучше вообще не помышлять о сражении, а просить о мире. Так и я, перед тем как вступить в борьбу с Сатаной, должен был понять, по плечу ли мне это.