Тайная история Марии Магдалины
Шрифт:
Тропа становилась круче, и Мария с трудом шла вровень с Иисусом, но не хотела отстать от него ни на шаг. Теперь они приблизились к местам, где люди начали узнавать Иисуса.
— Иисус! Где ты был? — воскликнул стоявший среди своих лоз рослый виноградарь, — Мне нужны новые колышки, позарез нужны!
Работники с ведрами на коромыслах кивнули проходящему Иисусу и продолжили путь. Над следующим поворотом тропы, выше по склону находился дом, где жили его мать, братья и сестры, и плотницкая мастерская, куда он больше не собирался возвращаться. Но жители Назарета не
Назарет, хоть и звался городом, на самом деле оказался небольшой деревней — наверное, меньше, чем Кана. Главная улица, по обе стороны которой теснилось около полусотни домов, представляла собой просто тропу, проложенную не на самом гребне холма, а за ним, ниже по склону. Городок не выглядел нищим или запущенным и, в общем, не заслуживал поговорки «Из Назарета может ли быть что доброе?», но и не был ничем примечателен. Таких поселений в Израиле набралось бы тысячу, а то и больше.
Добравшись до центра, единственным украшением которого служил колодец, Мария в первый раз поняла, насколько богата и разнообразна ее родная Магдала. Маленькие одноэтажные дома обступали улицу, в просветах переулков виднелось несколько строений побольше. Должно быть, там жили богатые люди — по здешним меркам, конечно. Ни один действительно процветающий или честолюбивый человек не стал бы жить в таком захолустье и нашел бы применение своим способностям в другом, более привлекательном месте.
— Иисус! Иди прямо домой! Там тебя заждались! — крикнул прохожий и, глядя иа них, понимающе погрозил пальцем. Показалось ли это Марии, или Иисус действительно расправил плечи, как будто собираясь с духом? Конечно нет. Может, кто и нуждался в поддержке, но только не он, с его ясным представлением о своем предназначении.
Неожиданно Иисус свернул на боковую улочку, точнее сказать просто на тропинку, и целенаправленно зашагал к стоявшему в самом дальнем ее конце квадратному приземистому дому, покрытому белой штукатуркой. Мария обратила внимание на невысокие перила, ограждавшие крышу и предохранявшие от падения тех, кто поднимается туда, чтобы поспать на свежем воздухе или развесить сушиться белье, а также на маленькие окошки, которые пропускали немного света и воздуха. Вот, значит, где он жил. Обычный дом, даже меньше, чем дом ее отца или мужа, но добротный, не какая-нибудь лачуга. Видать, родные Иисуса были людьми простыми, но работящими и не бедствовали.
Иисус вошел в дверь, поманил Марию за собой, и она, последовав за ним, оказалась в темной прихожей. Потребовалось время, чтобы глаза приспособились к скудному освещению. Внутренняя обстановка соответствовала внешнему виду строения: добротность, простота, никаких излишеств.
Комната была пуста, Иисус прошел в другую, потом во внутренний двор, откуда донеслись голоса, перешедшие в громкие крики радости. Просунув голову в дверь, Мария увидела, что на шею Иисусу бросились несколько человек разом, а другие толпятся рядом.
— Иисус…
— Тебя так долго не было…
— Мне пришлось оставить несколько заказов невыполненными…
— Ну что? Что он за человек? — требовательно спросит решительный мужской
Иисус со смехом высвободился.
— Не все сразу! Пожалуйста! — Его взгляд переместился на Марию. — Я привел гостью.
Пять пар глаз! стремительно обратились к ней.
— Это Мария из Магдалы, — сказал Иисус. — Матушка! Может быть, ты помнишь, мы встретили ее давным-давно, когда возвращались из паломничества в Иерусалим.
Пожилая женщина с мягкими чертами лица и добрыми глазами, которая показалась Марии знакомой, кивнула.
— Добро пожаловать!
Мария тут же узнала ее ничуть не изменившийся ласковый голос — другого такого ей слышать не доводилось. Если мать Иисуса и удивилась, где это он после стольких лет снова отыскал Марию, она никак не проявила своих чувств. Ну а остальные были слишком заняты им самим.
— Расскажи нам об Иоанне! — прозвучал все тот же нетерпеливый мужской голос.
Мария посмотрела на него: вроде бы привлекательный мужчина, но сердитый, глядит исподлобья.
— Ты вообще помнишь, что отправился послушать Иоанна? И под этим предлогом забросил мастерскую, оставил ее на меня. Столько времени прошло!
В словах звучало неприкрытое раздражение.
— Отныне, Иаков, тебе придется заниматься ею постоянно, — решительно произнес Иисус.
На лице Иакова отразилось сердитое изумление.
— Что такое? — воскликнул он.
— Я сказал: отныне это твоя мастерская. Я к ней не вернусь.
— Что? — воинственным тоном переспросил Иаков. — Ты не можешь вот так…
— Я больше не плотник, — повторил Иисус. — Я проработал плотником десять лет, но теперь я собираюсь заняться другим делом.
— Чем это? — подскочил Иаков. — Чем это? Я не могу управляться со всем один! У нас слишком много заказов… я как раз ждал тебя…
— Найми кого-нибудь.
— Ты думаешь, что это так легко? Как бы не так! Где мне взять работника, такого же умелого и надежного, как ты? Люди не удовлетворятся меньшим. Я не могу просто… — В его голосе прозвучала нотка отчаяния.
— Поищи его, — предложил Иисус. — Он где-то есть и ждет, чтобы его наняли.
— Очень смешно. Сейчас лопну со смеху. И как я его найду? Наверное, Господь пошлет ему записку!
И только мать Иисуса задала вопрос по существу:
— И чем же ты намереваешься заняться, сынок?
Остальных родичей это, похоже, не интересовало. Решение Иисуса волновало их постольку, поскольку затрагивало их собственное положение. Если Иисус уйдет, как это скажется на них? Может быть, к худшему.
Иисус улыбнулся матери. Было ясно, что они понимают друг друга.
— Я объявлю об этом в синагоге в предстоящий Шаббат. А до той поры лучше помолчу. Сейчас могу сказать лишь одно: я оставляю позади свою прежнюю жизнь.
— И нас тоже? — спросила его мать. Ее лицо затуманилось.
— Говоря «жизнь», я имел в виду только образ жизни, не людей, — пояснил Иисус. — Люди не прикреплены к месту, как реки или горы. Они могут передвигаться, когда и куда им угодно. Вы можете сопровождать меня туда, куда я направляюсь. Я был бы рад этому.