Тайная история Марии Магдалины
Шрифт:
— Но я не могу уйти! — рявкнул Иаков. — Ты об этом позаботился! Ты приковал меня к этой плотницкой мастерской!
— Я знаю, ты предпочел бы, чтобы прикован к ней был я, — сказал Иисус. — Но ты тоже не прикован.
— Я не могу уйти. Кому-то нужно кормить семью.
— Господь поддержит семью.
— Ты что, спятил? — совсем разозлился Иаков. — Да, Господь посылает милостыню или подножный корм, если ты хочешь жить как животное. Но мне кажется, наша мать и наша семья заслуживают лучшего.
— Да, —
Все расхохотались, даже Иисус. Отсмеявшись, он сказал:
— Что ж, Осия, твоя спина выглядит достаточно крепкой.
Осия, уменьшительное от Иосифа. Младший брат, добродушный, упитанный увалень, выглядел лет на двадцать пять.
— Ты так и не сказал нам, на кого похож Иоанн, — подал голос худощавый юноша, на которого Иисус посмотрел с любовью.
Еще один брат? Наверное, тот самый, которого в том, памятном паломничестве Мария видела младенцем.
— Ах, Симон, ты умеешь задавать настоящие вопросы. Если ты хочешь увидеть пророка вроде Илии, тогда иди посмотри на Иоанна. Увидеть его — значит узреть нечто древнее.
— Что ты этим хочешь сказать? Что он Илия, который вернулся к жизни? — потребовал разъяснения Иаков.
Женщина, которая все это время хранила молчание и держалась поодаль, подошла и тихонько коснулась его руки.
— Ты же знаешь, что это суеверие.
Должно быть, это жена Иакова. Только жена осмелилась бы поправить мужа на людях.
— Мириам верно говорит, — подтвердил Иисус. — Никто не рождается во плоти больше одного раза. Но когда Иоанн говорит, в речах его чувствуется сила Илии. Дух Господень явно пребывает с ним.
— А Ирод Антипа за ним охотится, — заметил Осия. — Говорят, что его дни сочтены.
— Я видел, как солдаты Антипы угрожали Иоанну.
— Но где ты был все это время? — требовательно спросил Иаков. — Не может быть, чтобы ты все эти пятьдесят дней только и делал, что слушал проповеди Иоанна!
— Значит, ты считал дни?
— Конечно! Ведь все эти дни мне приходилось заниматься мастерской, а уж поверь, когда вся работа взвалена на тебя одного, пятьдесят дней сойдут за сто. Как же мне было их не считать!
— Послушав Иоанна, я почувствовал себя призванным, принял крещение и отправился в пустыню…
— Вот как, отправился в пустыню! И там, наверное, дней не считал?
Иаков, очевидно, чувствовал себя преданным. Мария отметила, что ни призвание, ни крещение, ни то, что брат делал в пустыне, его не интересовало. Только мастерская и необходимость в ней работать, словно на свете больше ничего не существовало.
— Так что проповедь Иоанна? — поспешил сменить тему Симон. —
Иисус помолчал, перед тем как ответить.
— Он считает, что дни, прихода которых так многие ждали, наступили. Времена же нынешние подошли к концу.
— А Мессия? Возвещает ли он о его приходе? — спросила мать Иисуса.
— Иоанн делает упор не на Мессию, а на личное преображение человека, на его покаяние и приготовление к суду и огню, ожидающим его.
— Не может быть, чтобы он даже не упоминал Мессию, — не унимался Осия.
— Поминал, как же, но только коротко. Говорил, что мы все ждем его и что, явившись, он будет крестить не водой, а огнем, — ответил Иисус. — И уж точно никогда не заявлял, будто он и есть Мессия.
— Но некоторые из его последователей все равно считают его Мессией, — сказал Иаков. — Это одна из причин, по которой Антипа хочет избавиться от него.
— Иоанн готов к этому. Он не дрогнет. И не перестанет проповедовать.
— Сынок, все это не может не беспокоить нас, — проговорила мать Иисуса. — Ты возвращаешься после долгого отсутствия, изможденный, явно выбившийся из сил и чуть ли не с порога объявляешь, что оставляешь ремесло твоего отца, ремесло, которому ты обучался с детства. Ремесло, которое нас кормит. Да, у тебя есть братья, они могут помочь, но ни у кого из них нет твоего опыта ведения дел и твоих связей. Конечно, если ты чувствуешь призвание к чему-то, я не могу встать на твоем пути, но это меня пугает.
Она глубоко вздохнула.
— Все это время я надеялась, что ты вернешься, укрепив дух, и с новыми силами возьмешься за семейное дело, но оно стало для тебя бременем, которое ты решил сбросить. Ну что ж, тут уж ничего не поделаешь. Но раз ты вознамерился странствовать, у меня есть для тебя один подарок… Думаю, он пригодится в твоих скитаниях и будет напоминать тебе о нас.
С этими словами мать Иисуса вышла в соседнюю комнату и вернулась с тканым хитоном из сливочного цвета шерсти удивительно тонкой работы: даже рассматривая это изделие на свет в нем нельзя было обнаружить ни малейшего изъяна. Мария и Иисус с изумлением уставились на прекрасную вещь.
— Матушка, это просто чудо, — вымолвил Иисус, встав и принимая у нее подарок.
Он расправил его и восхищенно рассматривал, поворачивая из стороны в сторону.
— Только не говори, что не возьмешь! Не вздумай заявить, будто хочешь ходить во власянице, на манер Иоанна Крестителя! Это плод моих трудов, сделанный с любовью.
— А я буду носить этот хитон с гордостью, помня твою любовь.
Иисус примерил материнский дар, бережно разгладив одеяние. Оно пришлось ему идеально впору, а когда Иисус отметил это, старшая Мария с довольной улыбкой сказала: