Тайная любовь
Шрифт:
Она попыталась незаметно убрать руку с его рукава и тем самым увеличить расстояние между ними, но его пальцы сжались еще крепче, давая ей понять, что сопротивление бесполезно.
— Своим поведением ты вызываешь сплетни, — прошипела она, невольно покоряясь ему и продолжая идти рядом.
— Не больше, чем ты, разговаривая с каждым представителем мужского пола, неравнодушным к твоим чарам. Какого черта ты позволяешь им крутиться вокруг тебя?
— Уверяю, моей вины тут нет! Я подозреваю, что это проделки Сирины. Вероятно, она хочет позаботиться обо мне, хотя я вовсе не заинтересована
Габриэль презрительно оглядел ее.
— Пусть так. Теперь скажи, каков отчет Уиггса о его встрече с судьей.
— Уиггс сказал, что мы можем просить объявить долговое обязательство не имеющим законной силы, если обратимся с петицией к суду, даже не предъявляя никаких доказательств на открытых слушаниях.
— Это упрощает дело.
— Скорость принятия решения будет зависеть от качества наших доказательств. Чем полнее и подробнее они окажутся, тем больше шансов, что решение будет принято в нашу пользу. Все может произойти в течение нескольких дней.
Габриэль кивнул:
— Когда мы будем готовы, я обращусь к Дьяволу — он позаботится, чтобы делу было уделено должное внимание.
— А как насчет капитана?
— Все не так просто. Кроули слишком могущественный человек: вероятно, у него множество агентов, которые контролируют неожиданные расследования на пароходных линиях, имеющих отношение к Африке.
— Неужели он настолько влиятелен?
— Думаю, не стоит его недооценивать. Возможно, он я не посещал престижной школы, но вести дела умеет. Свидетельство тому — Арчи Дуглас.
Эти слова встревожили Алатею, но она постаралась отбросить свои сомнения.
— Должен же где-то существовать список кораблей и их капитанов!
— У администрации порта есть журнал, в который записаны все корабли, приписанные к лондонскому порту, а также имена их капитанов. Второй журнал фиксирует пункты назначения. К сожалению, недавно был скандал, связанный со вторым журналом; следовательно, человек, отвечающий за его сохранность, в данный момент чрезвычайно осмотрителен и, естественно, никому не позволит в него заглянуть, если только не поступит распоряжение из самого адмиралтейства или из налогового управления.
Гости все прибывали. Алатея почувствовала, что пальцы Габриэля сжали ее руку, потом он повел ее в дверь зала, искусно лавируя в потоках людей. Они почти приблизились к выходу, как вдруг…
— Моя дорогая леди Алатея!
Алатея повернула голову и увидела лорда Чиллингуорта, вынырнувшего из толпы гостей.
— Какое утешение встретить божественную радость среди сонма нечестивцев. — Лорд бросил испытующий взгляд на Габриэля. — И как приятно узнать, что этот вечер не будет совсем уж загублен.
Не обращая внимания на ощущение угрозы, исходившее от Габриэля, Алатея улыбнулась и подала Чиллингуорту руку.
— Вы правы. По-моему, музыканты, которых наняла ее милость, исключительны.
— Если бы только их можно было расслышать, — добродушно проворчал Чиллингуорт. — Надеюсь, ваши сестры тоже получают удовольствие от светской жизни?
— О да! Кстати, наш бал будет
— В этом нет никаких сомнений, — заверил ее Чиллингуорт.
Когда гул голосов немного стих, послышались первые звуки вальса.
— Ах… — Чиллингуорт повернулся к Алатее. — Моя дорогая, не окажете ли вы мне честь…
— Боюсь, что этот вальс принадлежит мне. — Медлительный голос ее спутника, намеренно растягивавшего слова, не мог скрыть его ярости, а лицо выражало непреклонную решимость. — Потанцуем? — обратился он к Алатее, и тут же взгляд его скользнул по лицу Чиллингуорта: — Надеюсь, его милость извинит нас?
Алатея улыбнулась Чиллингуорту смущенной улыбкой, и граф непринужденно поклонился. Габриэль без промедления увел ее. Секундой позже она оказалась в его объятиях, и они закружились в вальсе.
Они проделали целый круг, прежде чем Алатея смогла свободно вздохнуть. Он обнимал ее слишком крепко и держал слишком близко к себе, но она не стала возражать — это мгновение близости было для нее по-настоящему драгоценно.
Наконец она рискнула заговорить:
— Кажется, я не обещала этот вальс тебе…
Он спокойно встретил ее взгляд.
— В этом нет ни малейшей нужды. Отныне все вальсы ты будешь танцевать только со мной.
— Все?
— Все — с первого до последнего.
Он танцевал так же хорошо, как делал все, не прилагая ни малейших усилий, но под этой легкостью таилась сдержанная сила, чувствовавшаяся в каждом его движений. Теперь эта сила вела и защищала ее.
Когда музыка прекратилась и они остановились, Алатея вгляделась в его лицо, неуступчивое, суровое, на котором она ничего не могла прочесть, и подавила вздох.
— Мне надо найти Сирину.
Коротко кивнув, Габриэль повел ее сквозь толпу.
На следующий вечер Алатея снова покинула спальню в безумной спешке. Пройдя в кабинет, она села за письменный стол, вытащила из бювара лист бумаги и открыла чернильницу.
— Я вам нужен, миледи?
— Да, Фолуэлл.
Алатея не подняла головы от стола. Обмакнув перо в чернила, она принялась сосредоточенно писать.
— Я хочу, чтобы вы доставили это письмо на Брук-стрит.
— Мистеру Кинстеру?
— Да, ему.
— Сейчас, миледи?
— Как только отвезете нас в «Олмэкс».
Прошла минута. В комнате был слышен лишь скрип пера по бумаге. Потом Алатея промокнула письмо, сложила его, надписала и передала бумагу Фолуэллу.
— Ответа не ждите.
Минутой позже она уже сидела в карете, катившейся по булыжной мостовой к дому патронессы.
Алатея возненавидела этот дом с первого же раза, как попала туда, когда была еще неуклюжим долговязым подростком. Она искренне сомневалась в том, что сегодняшний вечер доставит ей удовольствие, но ее милая любящая мачеха иногда бывала на редкость упрямой. В результате ей не удалось остаться дома и, устроив скромное свидание с Габриэлем, обсудить с ним важные новости. Днем Алатея совершила небольшую экскурсию, чтобы установить, есть ли возможность для двенадцатилетнего подростка пробраться в недоступные недра управления порта.