Тайная стража
Шрифт:
– У нас работа рисковая, – хмуро произнес гном. – Кроме того, кто-то ведь должен положить этому конец?
«Вот ведь упертые. Но уж я точно не стану первым, кто попросится на поверхность».
– Тогда идем дальше, пока сюда другие солдаты не набежали.
– Только вот ход завален, – гном задумчиво потеребил остатки бороды. – Но мы можем проделать новый…
– А где инструмент возьмем? – поинтересовался эльф.
– На заброшенном четвертом уровне, – гном нетерпеливым жестом остановил попытки товарища возразить. – Знаю-знаю, что примета плохая – спускаться в братскую могилу. Но сам я тут заживо хорониться
– Вперед, – солидно кивнул Александр. – У меня еще запланирована встреча в Парнаве.
Гном и эльф ободряюще похлопали по спине раненого шахтера и довольно бодро двинулись по очередному туннелю в глубь горы, а их товарищи заковыляли по уходившему к поверхности коридору.
Александр тоскливо посмотрел вслед уходящим и двинулся за разномастной парочкой.
«Очередной могильник… если я опять набреду на нежить, то это будет уже даже не смешно. Будто десятый ремейк надоевшего фильма ужасов».
Ответом было лишь далекое эхо шагов.
Парнава. Престольный град долины Карамуреш
Улочки старого города не справлялись с наплывом гостей. Украшенные вычурными гербами кареты подолгу стояли, ожидая, когда освободится дорога. И лишь затем понукаемые кучерами гнедые, буланые и пегие скакуны медленно тащили экипажи и брички по мостовой мимо ожидавших своей очереди повозок, телег и редких паровых машин.
Разодетые приезжие, с пока еще полными кошельками, важно шествовали вдоль сверкающих витрин, завлекающих вывесок и зазывающих глашатаев, выбирая себе безделушки в память о нынешнем карнавале, подарки родным, женам или любовницам.
Антикварные лавки на первых этажах кичились множеством странных и иногда даже по-настоящему волшебных вещей. Щеголяли изобилием оружейные палаты, полные самых изысканных средств причинения смерти и прочих неудобств. Магазинчики лекарей и волшебников, пристанища шарлатанов и гадалок – повсюду выносили из чуланов завалявшийся хлам, сдували пыль и паутину и подправляли ценники. Весь центр города жил ради тех нескольких дней осеннего торжества, когда нахлынувшие гости втридорога раскупали годовалые залежи обычно никому не нужных сувениров и костюмов, зелий и безделушек.
И, хотя до начала праздника сбора урожая еще оставалось полмесяца, весь центр Парнавы уже принадлежал приезжим. Празднично одетые гости города оккупировали аллеи, тротуары и небольшие парки. Степенные горожане же в сюртуках и жилетках, с новомодными тростями и горожанки в платьях и теплых накидках с презрением и неодобрением относились к этой суете и старались побыстрее дойти до булочника и бакалейщика и вернуться обратно, пережидая эту пару беспокойных недель в году.
Оставшись один, Лакрош бросил карету в немноголюдном пригороде, о чем впоследствии ни разу не пожалел. Вот и на этой улице длинная очередь экипажей выстроилась, ожидая, пока какой-нибудь зеленщик заставит сдвинуться с места своего упрямого мула. А впереди уже виднелись верхние этажи здания из черного мрамора. Крышу украшали изваяния горгулий и непременная башенка с механическими часами. Тяжелые, массивные колонны и контрфорсы, узкие арки нависали над соседними домами, буквально придавив их к земле. Вход украшал старинный герб из черных лент по красному полю.
Городская резиденция вампиров. К этому зданию вела цепочка следов, невидимая для простых обывателей, но четко направляющая своих. И даже новообращенный, слабый кровосос мог бы ее различить в наполненных жизнью улицах Парнавы. Это было место, куда следовало зайти каждому оказавшемуся в городе вампиру, дабы отдать дань уважения «сильным» Долины Карамуреш.
Миновав небольшой ресторанчик, чьи выставленные на улицу столики оккупировали обедающие посетители, Лакрош вышел к фасаду резиденции и понял причину задержки движения. Перед зданием собралась толпа, вооруженная плакатами и изредка скандировавшая заученные реплики. Лакрош разобрал нестройные требования «убирайтесь», «сжечь их всех» и выкрики «кровопийцы». Парень в запыленном костюме вытащил из мостовой булыжник и бросил его в стоящего у дверей привратника в черном фраке, но тот изящно перехватил камень на лету и невозмутимо отбросил в сторону, вызвав у толпы пару новых подсердечных ругательств.
Лакрош начал протискиваться сквозь ряды горожан. На гнома искоса посматривали, но все же пропускали вперед. Похоже, демонстранты не возражали против нелюдей, а на классического вампира Лакрош походил мало. Вкупе с привитой способностью не обращать на себя внимания, он становился невидимкой для рассеянных взглядов.
А затем гном ощутил поток внимания. Так бывает, когда в толпе чувствуешь смутное беспокойство, оборачиваешься и видишь уставившегося на тебя человека. Нечто похожее Лакрош и испытал сейчас. Как говорится, вампир вампира видит издалека, потому стороной и обходит.
Отрешенно созерцавший толпу привратник незамедлительно и без вопросов распахнул перед гномом массивные двери. Здание вместо приветствия овеяло Лакроша ледяным дуновением, но тепло никогда и не входило в перечень удобств для мертвецов. Подземник прошел по коридору, отлично чувствуя нужное направление, и, миновав спуск вниз, начал подниматься на второй этаж. Предрасположенность вампиров к подземельям давно вошла в народный фольклор. Но под землей обычно просто темно, сухо и прохладно, а солнце не слепит глаза. В этом же доме комфортными были все этажи.
Дойдя до дверей нужного кабинета, Лакрош без стука вошел внутрь. К чему условности, если твое приближение заблаговременно почувствовали и разрешили войти?
Затемненная комната, старинный дубовый письменный стол с разложенными бумагами и пухлыми томами. В простом деревянном кресле – пожилой мужчина. Чисто выбритый, с короткими седыми волосами, чуть полноватый. Клетчатый сюртук из шерсти, светлый шейный платок, серебряная цепочка от часов. До того как стать одним из ночного народа, он мог бы быть успешным банкиром или купцом.
Вампирами редко становились в молодости. Чтобы прийти к мысли, что это проклятие – достойная плата за вечную жизнь, как правило, нужно почувствовать приближение конца. Иногда, правда, превращались жертвы неумелых кровососов. Но таких случаев было мало. Никто не жаждет плодить конкурентов.
За спиной «банкира» возвышался мужчина лет тридцати в безукоризненном черном фраке. У него был неприятный взгляд первого заместителя, который знает, что никогда не займет кресло, за спинкой которого стоит.