Тайная война Разведупра
Шрифт:
Бронетранспортеру развернуться негде, и Герасимов подает команду: «Покинуть машину!» И вовремя, только они успели спрыгнуть с брони и укрыться за близлежащими камнями, как «духи» открыли сильнейший огонь по бронетранспортеру. Пули были разрывные, он вскоре вспыхнул, загорелся.
Вместе с комбригом Герасимовым БТР покинули командир роты Корчагин и разведчик Арсенов.
В это время над головами спецназовцев стали пролетать снаряды с характерным воющим звуком.
Это мотострелки из 70-й бригады на дороге Калат-Газни развернули систему «Ураган» и обстреливали ущелье специальными снарядами, начиненными
В принципе такая мина вполне безопасна, ее можно хоть веником выметать, только если на нее наступишь, пятку или ступню оторвет запросто. И вот такими минами 70-я бригада стала засыпать ущелье, по которому потом предстояло идти нашим войскам.
Тем временем «душманы» огнем из счетверенной установки ДШК стали доставать спецназовцев. Зашевелились за валуном комроты Корчагин с Арсеновым, пули ложились все ближе и ближе. Надо было как-то спасать ребят. Герасимов видел, что его укрытие надежнее. Он и крикнул: «Давайте ко мне!»
Корчагин вместе с Арсеновым, выждав удобный момент, рванули в его сторону. Разведчик оказался между «духами» и командиром, и, когда его достала вражеская очередь, он закрыл своим телом офицера.
Ротный Корчагин получил осколочные ранения ног, упал, и из-под огня его вытаскивали с помощью саперной «кошки».
В это время в воздухе появились самолеты Александра Руцкого. И, надо сказать, вовремя. Герасимов был знаком с Руцким и определил его бортовой номер — 05.
— Саша, — прокричал он в эфир, — по мне в упор с пятидесяти метров бьет «дух».
— Понял, — ответил Руцкой, — 500!
— Какие 500! — возмутился Герасимов, — 50 метров, 50!
Это потом комбриг узнал, что Руцкой его понял, но в эфир произносить цифру 50 не мог. Им запрещалось наносить авиационные удары ближе 500 м от своих позиций.
Только какие тут инструкции, если гибнет боевой товарищ.
Руцкой запросил целеуказание. Герасимов через камень швырнул в сторону «духов» зажигательно-дымовой патрон и еще добавил, что цель в тридцати метрах.
— Все понял, — ответил Руцкой и положил самолет в вираж, стал заходить для атаки.
Комбриг своими глазами видел, как отделилась от самолета управляемая ракета, и в первую минуту ему показалось, что идет она аккурат на него. Но Руцкой знал свое дело.
Почти рядом, над головой раздался страшный взрыв, полетели камни и… наступила тишина. Не грохотал ДШК, не свистели пули. Все стихло. Только слышалось, как догорал бронетранспортер.
Когда полковник Герасимов вместе со своими спецназовцами поднялся на гору и добрался до углубления, где стояла зенитная установка, там тоже была тишина. Развороченная установка, трупы «духов» вокруг. Руцкой положил ракету точно на установку. Если бы он промазал и ракета прошла бы выше, она бы угодила в склады боеприпасов. Огромные склады. Думается, детонация была бы такая, что вряд ли что-либо осталось бы как от «духов», так и от спецназовцев. К счастью, этого не случилось.
Герасимов помнит этот ювелирный удар Руцкого и благодарен за спасение его самого и его ребят.
Потом дороги этих двух офицеров еще не раз пересекутся, вместе они будут учиться в Академии Генерального штаба, а в октябре 1993 года волей судьбы окажутся по разные стороны баррикад. Но об этом рассказ еще впереди.
А тогда после авиационного
Одна из вертушек так и пошла на указанное место, а другая взяла левее. Спецназовцы видят, что вертолет садится не туда, а прямой связи с пилотами у них нет. Пока пытались установить связь через ЦБУ, предупредить об опасности — вертолет стал высаживать десант. И на глазах у спецназовцев десантники попадают на свои «лепестковые» мины. Один подрыв, другой, третий.
Наконец мины разглядели и вертолетчики, забрав раненых, вертушка «отвалила» от опасного склона, стала высаживать десант в другом месте.
Спецназовцы, в свою очередь, обследовали штольни в горах — нашли три склада с боеприпасами. Потом, с помощью пленных, обнаружили еще склады. «Духовская» база оружия и боеприпасов была огромна.
Герасимов понял, что своими силами они такое количество боеприпасов вывезти не смогут. Доложил об этом начальнику штаба округа генерал-лейтенанту Гусеву. Тот прилетел на место и был крайне удивлен и обрадован такой находке спецназовцев. Тут же объявил, что представляет комбрига Дмитрия Герасимова к званию Героя Советского Союза.
Генерал Гусев срочно вызвал машины, солдаты грузили боеприпасы и вывозили. Было сделано более 1000 рейсов.
Однако все понимали, оставлять такую хорошо оборудованную базу «душманам» нельзя. Герасимов предложил взорвать ущелье. По тревоге была поднята рота минирования чирикарского инженерносаперного батальона. Почти сутки саперы минировали ущелье.
В это время уже опомнились моджахеды. Они стянули силы и с соседних гор вели огонь из ДШК. Но было уже поздно.
Перед взрывом все вышли на дорогу, и саперы привели в действие заряды. Комбриг Герасимов, к тому времени много повидавший на своем веку, впервые увидел, как огромная гора словно поднялась, потом опустилась, окутанная облаком пыли и дыма.
Это было достойное завершение операции, в ходе которой спецназовцы Герасимова проявили храбрость и высокий профессионализм.
Говорят, что эти склады принадлежали Хекматияру, и, узнав об их потере, он был в страшном гневе и расстрелял 17 своих приближенных командиров.
Кто знает, может быть, уже тогда комбриг Герасимов персонально попал на заметку лидеров афганских моджахедов. Пройдет совсем немного времени, и они объявят крупную награду за его голову.
Говорят на войне у каждого своя война. Одно дело — воевать в Афганистане, к примеру, в 1980-м и другое — через пять — семь лет.
«В последние годы войны, — считает генерал Дмитрий Герасимов, — духи поумнели, научились воевать. У них были пакистанские, иранские, китайские инструктора, их обучали американские “зеленые береты”».
Имея такого опытного, хитрого противника, приходилось «включить мозги» и спецназовцам.
Зоба ответственности 22-й бригады спецназа простиралась на юг, юго-восток и юго-запад на 200 километров. И как бы ни старались Герасимов и его комбаты, у пакистанской границы оставались районы, в которых моджахеды чувствовали себя вполне комфортно. Такие территории спецназовцы называли «районами непуганных душманов».