Тайная жизнь великих композиторов
Шрифт:
ВСТРЕВОЖЕННЫЕ ОРКЕСТРАНТЫ РЕШИЛИ ВМЕШАТЬСЯ В БУРНУЮ ССОРУ МЕЖДУ ШТРАУСОМ И ВЗДОРНОЙ ПЕВИЦЕЙ — ТАК ОНИ УЗНАЛИ, ЧТО ЭТА ПАРОЧКА ТОЛЬКО ЧТО ОБРУЧИЛАСЬ.
Домыслы Паулины оказались чистым заблуждением: вскоре выяснилось, что пресловутая Мюке пыталась связаться с человеком по фамилии Странски, — однако Штраусу далеко не сразу удалось переубедить Паулину, его депеши с увещеваниями и мольбами она отправляла обратно, не читая. Большинство предпочло бы раз и навсегда забыть о столь неприятном эпизоде в их жизни, но Штраус нашел случившееся забавным и сочинил целую оперу, этакую комедию ошибок, о
С приходом к власти нацистов в 1930-е годы Штраус старался держаться подальше от политики, но в Германии тех лет политика затрагивала всех без исключения, и в итоге Штраус волей-неволей оказывал поддержку некоторым сомнительным, если не попросту гнусным личностям и начинаниям. Он общался с нацистскими вождями, ужинал с Гитлером в 1934 году, подписал открытое письмо с обличением Томаса Манна и служил президентом Имперской музыкальной палаты с 1933 по 1935 год. В 1933 году Артуро Тосканини отказался дирижировать на фестивале в Байройте в знак протеста против немецкой политики, и тогда Винифред Вагнер [33] попросила Штрауса его заменить. Композитор искренне удивился, когда на него обрушились с яростными порицаниями. (Тосканини сказал: «Перед Штраусом-композитором я снимаю шляпу, перед Штраусом-человеком я ее надеваю».)
33
Следует напомнить: Винифред Вагнер (1897–1980) была невесткой Рихарда Вагнера, после смерти своего супруга Зигфрида Вагнера (1869–1930) она стала руководителем Байройтского фестиваля.
Однако наиболее омерзительные постулаты нацизма Штраус решительно не одобрял. Например, над либретто к его новой опере «Молчаливая женщина» работал писатель Стефан Цвейг, и, когда в 1935 году в Дрездене дело подошло к премьере, спектакль едва не отменили, потому что Цвейг был евреем. Цвейг понял, к чему идет дело, и сообщил Штраусу, что не станет впредь писать либретто под своим именем. Если Штраусу угодно, Цвейг будет консультировать другого либреттиста, Йозефа Грегора, но на условиях анонимности. Штраус в ответ разразился письмом с гневными упреками: «Не думаете ли Вы, что я руководствовался когда-либо мыслью о том, что я немец? Вы верите, что Моцарт, сочиняя, чувствовал себя арийцем? Я признаю существование только двух типов человечества — талантливых и бездарных» [34] . Письмо перехватило гестапо, что было не редкостью в те времена: за нехватку арийской лояльности Штрауса вынудили подать в отставку с поста президента Имперской музыкальной палаты, а Цвейг покинул Германию.
34
Цит. по: Артур Штильман. Письмо Рихарда Штраусу Стефану Цвейгу, Zametki/Nomer6/Shtilman1.htm)
С началом войны Штраус и Паулина перебрались в Гармиш-Партенкирхен, в свой баварский загородный дом. Им обоим было уже далеко за семьдесят, и они зависели от помощи верных слуг, особенно их шофера Мартина. Штраус дергал за все ниточки, «отмазывая» Мартина от призыва в действующую армию. Но куда труднее — и опаснее — было уберечь от репрессий невестку композитора, жену его сына Франца — еврейку Алису. Гестапо не давало покоя Францу и Алисе, однажды их арестовали и допрашивали в течение нескольких дней. Ближе к концу войны на адрес Алисы все же пришла повестка с требованием явиться туда-то и туда-то, но друг, работавший на местной почте, сделал так, чтобы этот конверт «затерялся».
Паулина, разумеется, только добавляла тревог. Она просто не умела держать язык за зубами. В начале войны на гала-приеме в Вене Паулина разговорилась с Бальдуром фон Ширахом, главой Гитлерюгенда и гауляйтером Вены. Фон Ширах Паулине понравился, и она поведала ему доверительно: «Когда война закончится и нас победят,
Утром 20 апреля 1945 года на лугу возле дома Штрауса появились американские танки. Вскоре к воротам подкатил джип, и армейский майор объявил, что Гармиш-Партенкирхен поступает в распоряжение американской армии. Выйдя на порог, Штраус представился: «Я — композитор Рихард Штраус, автор «Кавалера розы» и «Саломеи»». К счастью, майор оказался меломаном, на доме композитора он велел повесить табличку: «Под охраной США».
После войны Штрауса почти единодушно заклеймили «нацистским прихвостнем». Считалось, что он мог бы громче заявлять о своем неприятии Гитлера и не позволить марать свое имя слишком тесными связями с партийными бонзами. Впрочем, в личных документах и переписке композитора не обнаружили никаких доказательств его солидарности с политикой нацистов; напротив, он выражал несогласие с гитлеровскими авторитетами. Понятно, Штраус никогда не стоял на одной доске с Винифред Вагнер. Самое плохое, в чем мы сегодня можем его обвинить, так это в наивной надежде остаться вне политики.
Штраусу пришлось приложить немало усилий, с тем чтобы подправить как свою репутацию, так и счет в банке. Он много гастролировал по Европе, с радостью обнаруживая, что публика не попрекает его национальностью. Осенью 1949 года он тяжело заболел; инфекции и сердечные припадки его доконали. Штраус умер 8 сентября. На похоронах, после того как отзвучало финальное трио из «Кавалера розы», Паулина с трудом поднялась и прорыдала: «Рихард! Рихард!» Они были женаты пятьдесят пять лет. Паулина так и не оправилась от этой потери — вдовой она прожила меньше года и скончалась 13 мая 1950 года.
Творчество Штрауса часто ругают за неровность — сдается, кое-что он сочинял исключительно ради денег, — но хвалят за эмоциональную глубину и оригинальность. Мастер оркестровки, он создавал симфонические поэмы, симфонии и оперы, не только музыкально изощренные, но и завораживающие слушателей.
Паулина ненавидела пыль. Она регулярно инспектировала все поверхности, и не только у себя дома, но и в чужих домах. Гостя у друзей и знакомых, она пугала хозяев тем, что водила пальцем по мебели, открывала ящики шкафов и комодов, заглядывала под кровати, дабы проверить, не прячется ли там какая грязь. И хозяйке, провалившей этот экзамен на чистоту, приходилось вызывать на ковер прислугу и пенять ей на нерадивость.
Но однажды Паулина даже не стала дожидаться хозяйки. Нагрянув к знаменитой сопрано Лотте Леман и выяснив, что Леман не будет до вечера, Паулина не удалилась восвояси, но решительно вошла в дом, созвала слуг и приказала навести порядок во всех шкафах, следуя ее строжайшим инструкциям. Леман рассказывала потом, что, вернувшись домой и узнав, что там творилось, она смеялась до слез.
Паулина славилась приступами ярости. Однажды, сидя с мужем в экипаже, она честила благоверного на чем свет стоит. Кучер не выдержал и крикнул Штраусу:
— Как у тебя только терпения хватает? Вышвырни эту корову!
Оба, и Паулина, и ее муж, расхохотались. Паулина потом с удовольствием и не раз пересказывала эту историю.
Продолжительное время до женитьбы Штраус не раз дирижировал оперными постановками, в которых участвовала Паулина, и редкая репетиция обходилась без драматических сцен. В процессе одной особенно жестокой перепалки по поводу темпов Паулина запустила нотами в голову Штрауса и, громко топая, удалилась в гримерную. Штраус бросился ее догонять, и весь оркестр на цыпочках последовал за ним; стоя под дверью, оркестранты прислушивались к воплям, визгу и грохоту падающих предметов.