Тайное общество Ичкерия
Шрифт:
Он был подвижен, резок, когда злился, голоса не поднимал, а как бы угрожающе шипел, вплотную приблизившись к собеседнику.
Одевался подчеркнуто просто и по-военному строго, не был гурманом, к алкоголю был равнодушен. Президент не любил публичных выступлений, не обладал ораторским даром, терпеть не мог громких споров, которые часто затевались в парламенте, с заседаний которого просто уходил, когда его не слушали.
Всегда уважительно относился к старшим, не перебивал пожилых людей, если даже не был с ними согласен, почитал религиозных авторитетов, причем независимо от их конфессиональной принадлежности. Относительно его политических взглядов можно сказать, что Дудаев до конца не понимал приоритеты ведущих мировых
Если же ссылаться в этом плане на политические аналогии, которые иногда приводил в беседах Дудаев, то независимость Чечни от России никак не сопоставима с независимостью Бангладеш от Пакистана или отделением Эритреи от Эфиопии. Разные категории, разные ситуации, разные масштабы, разные времена. Впрочем Дудаев и не был одержим идеей полного отделения Чечни от России, а добивался доступными и известными ему средствами и способами хотя бы официально декларированного на словах права чеченцев иметь независимое государственное образование, а также публичного отказа России от применения силы при решении этого вопроса. Вот что он сказал еще в 1994 году в одном из своих интервью: «Идет спланированная акция под руководством высшей политической, военной, специальной власти России… На силовом решении чеченского вопроса нагревают руки другие силы в Москве. Когда Россия откажется от насилия, мы не только не выйдем из России, мы от нее не отлепимся».
С целью воплощения своих политических замыслов в международную практику Дудаев пытался прибегать к помощи Организации Непредставленных Народов (ОНИ), одновременно пренебрежительно отзываясь о деятельности ООН в сфере деколонизации. Как и следовало ожидать, его демарши в этом направлении не дали также желательных для него результатов.
С момента избрания Дудаева председателем Общенационального конгресса чеченского народа в 1990 году он оказался вовлеченным в бурный водоворот текущих событий, в котором со своими собственными интересами «крутились» самые разные общественные силы, такие как народные фронты, политические партии, номенклатурные, мафиозные и тейповые кланы, мюридские братства, уголовники, интеллигенция, деловые люди, духовенство, националисты, фанатики и много всякой случайной шушеры. Нового лидера общественно-политического движения, где все эти силы были представлены, тянули в разные стороны. Первый и единственный чеченский генерал был нарасхват, и никому не приходило в голову предъявлять какие-либо особые требования к «вождю нации». Генерал в силу своего понимания стоящих перед ним задач был вынужден лавировать между всеми этими группами и с порога не отвергал никого. Однако с течением времени и усложнением ситуации он столкнулся с необходимостью отдавать предпочтение тем или иным кланам и авторитетам. При этом каждый из них старался влиять на новоиспеченного лидера различными, не всегда чистоплотными способами.
После победы Дудаева на президентских выборах 1991 года, в чем в республике мало кто сомневался, на него оказывался сильнейший нажим со стороны тех, кто стремился получить легитимную «крышу» своим сомнительным устремлениям.
В этот острый момент президент допустил стратегическую ошибку, делая ставку на национальный экономический криминалитет в надежде подчинить его своим целям, а в итоге сам оказался заложником этномафии, связанной с родственными структурами в России и за границей.
В идеологическом плане Дудаев ни в малейшей степени не был русофобом, хотя некоторые российские СМИ и преподносили его таковым. Неологизм «русизм», запущенный Дудаевым в информационный оборот, вовсе не свидетельствовал о его националистических воззрениях, он вкладывал в это слово смысл, эквивалентный высшей степени шовинизма. Антирусские высказывания из уст Дудаева, имеющего русскую жену и детей-двукровок, а
Многочисленные факты преследования или даже физического устранения русских в Чечне в основном происходили потому, что они не были защищены ни со стороны властей республики, ни со стороны России, больше занятых взаимными разборками, чем выполнением государственных функций. Чеченцы находились под защитой тейпов, а русские оказались предоставленными сами себе, по причине чего страдали больше других.
Дудаева нельзя назвать также исламистом, он имел весьма поверхностные и отрывочные сведения о мусульманском богословии, хотя и интересовался историей и философией мировых религий и особенно ислама.
Экономические вопросы привлекали его в общих чертах, и он не старался вникать в подробности работы хозяйственных управленческих структур.
Правовое сознание и юридическая подготовка Дудаева, наверное, соответствовали «нормальному» уровню советских высших офицеров. На первом месте для него стоял не правовой акт, а тот, кто дает распоряжение об исполнении его содержания. Поэтому для него приказ всегда был важнее закона.
Особо интересовали ичкерийского президента история, философия и этнография, причем светским академическим источникам он предпочитал коранические, библейские, традиционалистские, эзотерические источники знаний.
Говоря на философские темы, Дудаев восхищался учением Гегеля, ставил его выше всех философов мира. Особенно по душе было президенту его следующее высказывание: «Мировая цивилизация начинается от кавказской расы», которое чеченский лидер взял в качестве эпиграфа к своей книге под названием «Тернистый путь к свободе», вышедшей в Грозном в 1993 году.
Особое внимание Дудаев уделял работе спецслужб, хотя ему так и не удалось создать профессиональные разведывательные и контрразведывательные структуры, работающие как часть государственного механизма. Этот пробел Дудаев старался компенсировать разовыми акциями лично преданных ему людей, добывавших нужную информацию прежде всего путем подкупа, шантажа или похищения. Для этих акций средств он действительно не жалел, чем, видимо, и объясняются те разрозненные случаи, когда в его руках оказывались секретные материалы российских госорганов.
При выполнении функций президента он всегда оставался больше генералом, чем политиком. Именно генеральские амбиции не позволили Дудаеву после ноябрьского 1994 года вторжения оппозиционных сил в Грозный объявить о непричастности к этому официальной России, о желательности чего подавался недвусмысленный сигнал из Москвы в форме отказа от собственных военнослужащих, попавших в плен к нему. Вместо того чтобы подыграть Москве и оставить в дураках верную ей оппозицию, обеспечив себе пространство для маневра и основу для контактов с российскими силовыми ведомствами, генерал, принудив пленных к публичному покаянию, щелкнул великую державу по носу, думая, что дал пощечину Грачеву. А это совершенно разные вещи, в которых Дудаев на свою беду не разобрался.
Вместе со всеми плюсами и минусами своей натуры Дудаев имел одну особенную черту, которая выделяла его среди соратников и, несомненно, способствовала складыванию вокруг фигуры президента харизматической ауры. Он, как никто другой, умел создавать таинственную обстановку в среде элементарных ситуаций и обыденных явлений.
Его загадочные полеты за границу, периодические исчезновения из поля зрения окружения и общественности, непонятные встречи с неизвестными персонами, ночные телефонные разговоры с абонентами из разных стран, особые намеки в беседах и выступлениях на некие скрытые обстоятельства и многое другое из этой же сферы, в которых не просматривалось конкретного содержания, в определенной мере гипнотизировали общественное сознание.