Тайны "Бесстрашного"

Лейрд Элизабет

— Ну сколько еще вас нынче ночью? Тут и младенцу места не хватит, не то что взрослому.

— Насколько мне известно, кроме нас других бедолаг нет, — отозвался Патрик. — Боже праведный, ну и вонища! Неужели не найдется окна, чтобы проветрить?

Невидимый собеседник рассмеялся — однако без капли веселья в голосе.

— Окно? Проветрить? Куда ты, по-твоему, попал, дружище? В королевский дворец?

— Нет, в грязное логово! Ведь хотя бы из соображений здоровья…

— Сразу видно — на флоте ты новичок. Незнакомец заговорил чуть

дружелюбнее. — Бьюсь об заклад, ты и на море-то никогда не был. Сегодня взяли, да?

— Прямо вечером! В таверне! Самым чудовищным и возмутительным образом, вопреки всякой законности!

— Ну да, это шок. Ты еще не пришел в себя от потрясения. По себе знаю. Меня вот забрали только вчера. Я плыл в Лейт на купеческом корабле из Ньюкасла. Мы с товарищами два года провели в плаванье. Думали уж, обхитрили военных, чтоб их Господь сгноил, но они нас перехватили. Поутру выведут нас из трюма, отправят на какой-нибудь линейный корабль, а потом, скорее всего, и год кончиться не успеет, а нас уже каким-нибудь французским снарядом на клочки разнесет.

— Эй, вы там, нельзя ли потише? — окликнул их кто-то.

— Да-да, — подхватил еще один голос. — Тут вообще-то люди заснуть пытаются.

— Около меня найдется местечко, — тихо сообщил человек, который обратился к ним первым. — Садись, прислонись к перегородке. С тобой мальчонка, что ли? Сколько тебе лет, сынок?

— Двенадцать, — ответил Джон. Острый прилив жалости к себе перехватил ему горло.

Невидимый собеседник меланхолично хмыкнул;

— Двенадцать! Мне было десять, когда…

— Придержи, наконец, язык, а не то я его тебе сам вырву! — прорычал еще один разъяренный голос.

Чья-то незримая рука повела Джона вглубь трюма. Мальчик пробирался сквозь кромешную мглу, покуда не остановился, ощутив, как его тянут вниз, на деревянный пол. Сзади раздался глухой стук и крик — это Патрик налетел головой на низкую балку. И вот отец опустился рядом. Джон прижался к нему и, стараясь заглушить вонь, уткнулся лицом в его сюртук, что еще хранил слабый аромат мыла, вереска и свежего воздуха.

Новый знакомец Барров молчал. Джон слышал, как он пробрался мимо них и растянулся на полу. Через несколько секунд послышался звучный храп.

Патрик даже не пытался лечь. Наклонившись вперед, он спрятал голову в коленях. Плечи его судорожно подрагивали — и Джон с замиранием сердца понял, что отец плачет.

— Папа, зато мы все-таки вместе, — шепнул он на ухо Патрику.

Тот не ответил.

— И все пожитки при нас. У меня котомка и узел. Ты ведь не потерял сундучок, правда?

Что еще сказать, он придумать не мог.

Настала долгая пауза, но наконец Патрик поднял голову.

— Вчера я был Патриком Барром из Лакстоуна, — хрипло прошептал он, — пусть и бедным, но джентльменом, человеком, который может гордо держать голову. Сегодня я жалкий бедняк, в бегах, обманом завербован во флот, нижайший из низких. Я подвел тебя, Джонни. Ты заслуживаешь лучшего

отца, нежели я.

— Нет! — Джон произнес это громче, чем собирался, чем снова навлек на себя недовольное бурчание соседей. Он снова перешел на шепот: — Завтра мы им всё скажем. Объясним, что это просто ошибка. Что нас обманули, а мы ничего ни про какой флот знать не знаем. Что мы просто ехали в Лондон. Мы заставим их выслушать нас.

Патрик лишь застонал.

— И у нас есть друзья, которые за нас заступятся, — продолжал Джон, стараясь придать голосу уверенности, которую сам совсем не чувствовал. — Соседи из Лакстоуна. Ты можешь написать им письмо. Или тете Саре. Даже миссис Армстронг непременно бы нам помогла, знай только, что произошло.

Мысль о миссис Армстронг напомнила мальчику об окороке, который почтенная дама им дала с собой в дорогу много часов назад. Джон внезапно осознал, что снова проголодался. Нашарив свой узелок, он вытащил оттуда промасленный сверток.

— Смотри, папа, — сказал он, всовывая ломоть ветчины в безвольную руку Патрика.

Тот весь передернулся.

— Я о еде и думать не в состоянии. От этой вони меня так тошнит, что я и остатки пирога скоро утрачу.

— Попробуй все-таки, — посоветовал Джон с набитым ртом. — Страх как вкусно. Даже вонища становится меньше — ну, самую чуточку.

Патрик послушно сунул ломтик ветчины в рот.

— Ты прав, Джонни. И в самом деле превосходно. — Голос у него сразу же окреп. — Почему бы и не полакомиться? Ведь это последняя вкусная еда, поскольку с завтрашнего дня нас будут кормить за счет Его величества.

Глава 6

Ночь тянулась медленно. Джон ворочался на жестких досках нижней палубы. В голове проносилась череда бессвязных и пугающих образов. Один раз ему удалось на несколько блаженных минут представить себе, будто он снова в Лакстоуне, но тут по ноге мальчика пробежала крыса, он вздрогнул и подскочил в ужасе. Перед внутренним взором Джона неотвязно представало лицо умирающего мистера Суини, того заколотого молодого человека, чье окровавленное тело лежало на мостовой эдинбургского переулка.

— Одно утешение, — прошептал Джон, — наверняка призрак мистера Суини теперь будет преследовать мистера Нэсмита и сведет его с ума.

— О, несомненно, несомненно, — отозвался Патрик глухим, безжизненным голосом.

Еще постоянно являлось бледное, зловещее лицо мистера Крича. Он буравил Джона острыми, пронзительными глазами, тянул к котомке длинные паучьи руки. Да он не просто мошенник, но еще и обычный ворюга, с горечью подумал Джон, вспоминая, как мистер Крич яростно дергал котомку у него с плеча в таверне. Вот ведь глупец, если воображает, что там полно денег. Гинея-другая, не больше, да куча старых, никому не нужных бумаг.