Тайны боевых искусств Украины
Шрифт:
Еще одним из любимых соревнований запорожцев было такое: кто быстрее залезет на высокий, гладко обтесанный столб, вкопанный в землю. Известны случаи, когда некоторые хитрецы, чтобы победить, специально смазывали себе шаровары медом и быстро взобравшись на столб, смеялись над неудачами других (221, 80).
Казацкие соревнования.
Портрет гетмана Ивана Подковы. Рисунок А. Базилевича.
Неотъемлемым элементом военной подготовки запорожцев были кулачные бои. Князь Семен Митецкий, некоторое время находился на Сечи, так описывает эти кулачные соревнования: «Еще же у них такой обычай, что в воскресные дни и праздники Господни вечером проводят между собой жестокий многолюдный кулачный бой, разделяясь
Известно, что казацкие гетманы Самойло Кошка, Петр Сагайдачный, Михаил Дорошенко, Иван Сирко были знаменитыми силачами, борцами и фехтовальщиками. Славный гетман Иван Подкова получил свое прозвище благодаря своей уникальной физической силе: «был таким сильным, что не только ломал подковы, но и талеры, а когда втыкал талер в деревянную стену, то его надо было вырубать. Взяв за заднее колесо, он остановил повозку, запряженную шестеркой лошадей. Дышло ломал об колено. Взяв зубами бочонок меда, перебрасывал его через голову. Взяв в руки бычий рог, пробил ним ворота» — сообщает надпись под единственным его портретом, сохраненным в польском альбоме начала XVII века. «Этот Подкова был выдающийся муж и обладал необыкновенной силой. Поскольку он гнул руками конскую подкову с такой же легкостью, с которой разрывают лист бумаги, казаки на кордоне избрали его своим гетманом», — писал в 1578 году немецкий дворянин Л. Мюллер, находившийся на службе у Стефана Батория (234, 105). Мюллер, который, вероятно, встречался с Подковой, не знал, что у казаков сгибания подковы было любимым делом. Существовала совершенная система упражнений для развития силы рук. Для этого казаки разминали ладонями куски затвердевшего пчелиного воска. В результате вырабатывалась такая сила кистей рук, что можно было легко гнуть подковы или ладонью забивать гвозди в дверь, скручивать в трубки медные монеты. Вместо груза использовали пушечные ядра, к которым приваривали железные ручки — это были предшественники современных гирь. Интересно, что у запорожцев, по аналогии, выбрита голова с чуприной также называлась гиря: «Расступитесь, Подоляне, пусть гиря погуляет!» (136, 548).
Запорожец бросает аркан.
Запорожец гарцует. Рисунок А. Базилевича.
Казаками была разработана совершенная система владения холодным оружием. Известно, что один казак мог победить в бою до десятка янычар. Для этого тоже существовала система соответствующих упражнений. Ежедневно казаки проводили учебные бои — «нормирование» на саблях, палаши, топорах, цепях, пиках или смешанным оружием — например, в одной руке сабля, а в другой келеп. Вообще, умение казаков мастерски работать сразу обеими руками, при этом эффективно подключая еще и ноги (знаменитая техника гопака), было их основной отличительной чертой, чему очень удивлялись иностранцы. Другим оригинальным казацким приемом было искусство молниеносно перекидывать саблю или другое холодное оружие из одной руки в другую, что позволяло эффективно наносить неожиданные для соперника удары. Соревнования проводились как пеши так и конно, с одним, двумя, тремя, а то и большим количеством соперников. Была и своя специальная терминология, например, прямой удар саблей назывался «отмах», «завинтить отмах» — нанести молниеносный прямой удар, «отмашка» — рубануть с плеча, «подмахнуть» — ударить снизу вверх и тому подобное. Для развития скорости удара и ловкости во владении саблей, во время тренировок на саблю надевали массивные деревянные или железные ножны, которые выполняли функции утяжелителей. Саблей, одетой в такие ножны, казак должен был отбивать подброшенные вверх мелкие монеты, брошенные в него камешки или пущены из лука затупленные стрелы. Для развития силы удара казаки конно и пеше рубили лозу, связи хвороста или снопы из камыша, кололи мешки с соломой, а также тренировались на специальных глиняных и деревянных «бабах», одетых в латы и шлемы, снятые с убитых врагов. В результате таких тренировок казак мог одним ударом разрубить закованного в панцирь вражеского рыцаря.
Запорожское гарцевание. Со старинной картины.
После разрушения Сечи много запорожцев разошлось по Украине, разнося секреты своего боевого искусства. Сохранились интересные воспоминания об столетнем запорожце, который обучал военному искусству сыновей богатого казака Ивана Степановича Штурба, жителя слободы Алексеевка, что на Воронежчине. Этот старый запорожец, который воевал еще четырнадцатилетним парнем под Полтавой в армии Мазепы, учил старшего сына Штурба ездить на лошади и владеть оружием: «Запорожец говорил, что для бравого и ловкого казака лучше вооружение — сабля, винтовка и пистолет. Пика связывает руки бравому казаку, вооруженный пикой казак лишен возможности быстро действовать винтовкой и пистолетом; при том же проворный казак всегда отобьет саблей вражескую пику. Когда будет тебя наскакивать всадник, вооруженный пикой, ты живенько встречай его с саблей в руках, и как только он станет к тебе подлетать, проведи саблей поверх гривы своего коня, отбей в сторону его пику, и он сам попадет в твои руки; „вот тогда ты ему стешешь саблей голову!“. При атаке запорожец учил нападать преимущественно на правый фланг неприятеля, потому что непременно будет сильнее поражать правый фланг атакующего» (62, 82). Насколько эффективными оказались уроки старого запорожца свидетельствует то, что когда молодой Штурба в тридцатых годах девятнадцатого века на Кубани познакомился с казацким сотником (впоследствии знаменитым генералом) Баклановым, то не уступал ему ни в стрельбе, ни в джигитовке (гарцевании). Он также приобрел себе на Кавказе коня, добытого у Кази-Муллы, предшественника Шамиля, и производил с ним штуки, которым удивлялись даже казаки. Значит, уроки запорожца не пропали зря (62, 82).
Стойка на коне. Фотография нач. XX в.
А кубанские казаки-черноморцы чрезвычайно бережно хранили и развивали древние запорожские военные традиции и удивить их во владении конем или оружием было не так просто. О том, насколько развитой и многогранной была система казацких соревнований в Черноморье, свидетельствует найденный нами очерк о праздничных соревнования кубанских казаков в 1896 году:
«Четыре часа после обеда. Поднимая клубы пыли, обдавая ним группы людей, мчатся фаэтоны, линейки и другие коляски за город, где на степном пространстве в разных направлениях стоят шары на подставках, длинные ветви в стояках, висят набитые соломой мешки в рамах, а на особых подставках лежат конусообразные кучки глины.
Мимо всего этого с гиком несутся казаки с обнаженными саблями. Сверкнула сабля — и шар, разрубленный ею насквозь, падает на землю, снова блеск сабли, и ветка, подрубленная ней, как бритвой, тихо валится из стояка, сабля снова блестит и колет набитый соломой мешок. А потом рассекает горизонтально кучку глины, и трудно заметить бы этого, если бы верхушка ее слегка не „всплескивала“ после каждого удара.
Промчался, рубя и коля, последний казак. Сотни выстроились и вдруг рассыпались, казаки помчались во всех направлениях. Вот один несется во весь опор, то заскакивая на коня, то вскакивая него, вот другой скачет, стоя с кинжалом в зубах, с саблей в руке, там третий мчится, высоко подбрасывая винтовку и ловя ее; четвертый несется, стоя на голове, пятый расседлывает на всем скаку коня, сняв седло, скачет, высоко подняв его, шестой летит совсем перевернувшись к животу лошади, а седьмой переворачивается спиной то к голове коня, то к хвосту; многие скачут стреляя, подбирают с земли брошены шапки, а подняв, высоко бросают вверх и затем или ловят их или стреляют в них. Изо всех сил скачет казак и вдруг валится с лошади. Конь бежит, казак лежит, слегка подрагивая ногами. Слышатся среди женщин и женщин возгласы ужаса, слово „убился“ пролетает по рядам зрителей. К лежащему скачет казак, вот подскакал, положил коня рядом с лежащим. Кладет его на лошадь, а сам становится над седлом, и мудрое животное поднимает как хозяина своего, так и „убитого“ его товарища и мчит стрелой обоих, а тем временем „убившийся“, точнее — „убитый“, оживает. Становится на ноги за спиной своего спасителя и, держась за его плечи, начинает плясать танец. В толпе слышатся облегченные вздохи, а за ними и радостный смех людей, которые догадались, что это падение есть не что иное, как один из видов гарцевания. За индивидуальным гарцеванием началось гарцевание группам: казак скачет и опять падает. Конь убегает. Казак становится беспомощным, но на выручку летят двое станичников, подскакивают, подхватывают безлошадного казака под руки и мчатся дальше, увозя товарища.
Опять скачет казак, а за ним в погоню другой с обнаженной саблей, готовясь зарубить переднего, вдруг этот последний выхватывает из чехла винтовку, и почти вплотную стреляет в заднего. Турманом падает убитый с лошади. Не приходится бросать тело друга в чистом поле. И вот уже двое товарищей „убитого“ подскакивают к нему, затягивают на одного из коней, садятся сами в седла и марш дальше, а „убитый“ вдруг оживает и, держась за плечи своих спасителей, перепрыгивает с крупа одного коня на круп второго, а отсюда назад и исчезает вдали.
Пирамида. Фотография нач. XX в.
Стойка на двух конях. Фотография нач. XX в..
Потерял казак коня в бою, спасаясь от преследования, вскочил на коня товарища. Затем залезает на плечи станичника, оплетает его ногами, снимает со своего плеча винтовку, поворачивается назад и отстреливается от неприятеля. Вот появилась группа старшин: двое едут рядом. Один из них держит сотенный значок, а третий, старшина, стоя у них на плечах и держась одной рукой за значок, другой отдает честь атаману, гостям. Группа пролетает мимо. За ней мчится такая группа из казаков.
Невдалеке видно целую боевую схватку: полсотни казаков, положив лошадей, отстреливается позади них, а затем, быстро спрятав винтовки, подняв лошадей и вскочив на них, в карьер несется с обнаженными саблями навстречу второй полусотне.
От взрослых не отстают и дети, они также лихо скачут и, подражая старшим, гикают своими звонкими детскими голосками.
Гарцевание в полном разгаре: перед глазами зрителей проносятся десятками кони, на них люди во всех возможных сногсшибательных позах, которых и в цирке не увидеть, гиканье, стрельба… Сцена за сценой, картина мелькает за картиной, даже глаза не успевают всего отследить.