Тайны черных джунглей

Сальгари Эмилио

– Я никогда не слышал, чтобы в джунглях звучала рамсинга, кроме той ночи, когда был убит бедный Тамул.

При этом напоминании легкая тревога появилась на лице Тремаль-Найка.

– Не бойся, – сказал он, стараясь казаться спокойным. – Ты знаешь, как много индийцев умеют играть на рамсинге. Возможно, какой-то охотник вслед за нами забрел в эти джунгли.

Но едва он проговорил это, как жалобный вой собаки, а вместе с ним короткий тигриный рев раздались внутри хижины.

– Ах! Хозяин! – вскричал Каммамури. –

Собака и наша тигрица тоже чувствуют беду.

– Дарма! Пунти! – позвал Тремаль-Найк.

Молодая тигрица, огромная, с мощными формами, с оранжевой шкурой в темную полоску, неслышно ступая, вышла из хижины и уставилась на хозяина желтыми глазами. Следом за ней появился черный пес, рослый, с острыми стоячими ушами и в толстом железном ошейнике, утыканном остриями.

– Дарма! Пунти! – повторил Тремаль-Найк.

Тигрица подобралась, издала глухое ворчание и одним огромным прыжком оказалась у ног хозяина.

– Что с тобой, Дарма? – спросил он, проводя руками по мощной спине зверя. – Ты беспокоишься?

Собака тоже подошла к хозяину. Она вытянула голову к югу, чутко понюхала воздух и коротко пролаяла три раза.

– Неужели с Хурти и Агуром случилось несчастье? – с беспокойством прошептал охотник на змей.

– Боюсь, что да, хозяин, – сказал Каммамури, бросая испуганные взгляды на джунгли. – Они должны быть уже здесь, но не дают даже знать о себе.

– Ты не слышал выстрелов в течение дня?

– Слышал около полудня, а потом ничего.

– С какой стороны?

– С юга, хозяин.

– Ты не видел там ничего подозрительного?

– Нет, но Хурти говорил, что видел какую-то человеческую тень на берегу острова Раймангал, а Агур слышал странные шумы, исходящие из священного баньяна.

– Ах из баньяна! – воскликнул Тремаль-Найк.

– Да. Но что же мы будем делать, хозяин?

– Ждать.

– Но они могут…

– Тихо! – сказал Тремаль-Найк, сжав ему с силой руку.

– Что ты услышал? – прошептал маратх, замерев.

– Смотри туда: тебе не кажется, что бамбук колышется?

– И правда, хозяин.

Пунти еще раз глухо залаял, и тут же снова послышались таинственные звуки рамсинги. Тремаль-Найк вырвал из-за пояса длинный, богато украшенный серебром пистолет и взвел курок.

В этот миг из зарослей бамбука выскочил высокий полуголый индиец с топором в руке и, сломя голову, бросился к хижине.

– Агур! – в один голос воскликнули Тремаль-Найк и маратх.

Пунти с жалобным воем кинулся ему навстречу.

– Хозяин!.. Хо… зяин! – прохрипел индиец.

В два прыжка он оказался перед хижиной, но тут зашатался, обессиленный, и, закатив глаза, рухнул на траву, как подкошенный.

Тремаль-Найк бросился к нему.

Индиец казался умирающим. На губах у него пузырилась кровавая пена, лицо было разодрано и залито кровью, глаза, выкаченные из орбит, страшно расширились;

он задыхался и хрипло дышал.

– Агур! – воскликнул Тремаль-Найк. – Что случилось? Где Хурти?

Агур испустил яростный крик, похожий на стон, и ногти его яростно впились в землю.

– Хозяин… хо-зяин! – прохрипел он с глубоким ужасом.

– Продолжай.

– Задыхаюсь… я бежал… ах хозяин!

– Может, его отравили? – прошептал Каммамури.

– Нет, – сказал Тремаль-Найк. – Бедняга бежал, как лошадь, и задохнулся; через несколько минут он придет в себя.

В самом деле, понемногу Агур начал приходить в себя и задышал свободнее.

– Говори, Агур, – сказал Тремаль-Найк через несколько минут. – Почему ты вернулся один? Что случилось с твоим товарищем?

– Ах хозяин, – дрожа, пробормотал индиец. – Какое несчастье! Если бы вы видели этого беднягу… там, распростертого на земле, окоченевшего, с глазами, вылезшими из орбит…

– Кого?.. Кого?..

– Хурти!

– Хурти мертв! – вскричал Тремаль-Найк.

– Да, его убили у подножия священного баньяна.

– Но кто убил его? Скажи мне, я пойду и отомщу за него.

– Я не знаю, хозяин.

– Расскажи все по порядку.

– Мы отправились выслеживать большого тигра. В шести милях отсюда мы обнаружили зверя. Хурти ранил его, но тигр ушел к югу. Мы преследовали его два часа и нагнали на берегу, напротив острова Раймангал. Но убить его нам не удалось. Едва завидя нас, он бросился в воду и перебрался на остров у подножия большого баньяна.

– Хорошо, а потом?

– Я хотел вернуться, но Хурти решил, что раз тигр ранен, то это легкая добыча. Мы переплыли реку и выбрались на берег Раймангала, а там разделились, чтобы обследовать окрестности.

Индиец остановился, стуча зубами от страха, не в силах продолжить свой рассказ.

– Спускался вечер, – снова начал он, собравшись с силами. – Под деревьями сгустилась тьма, вокруг царило мрачное молчание, которое внушало ужас. Вдруг громкий звук, звук рамсинги, разорвал тишину. Я оглянулся вокруг, и мои глаза встретились с чьим-то пристальным взглядом. Человек этот прятался шагах в двадцати от меня, за кустом.

– Кто это был? – воскликнул Тремаль-Найк. – Говори, Агур, говори.

– Мне показалось, женщина.

– Женщина!

– Да, я уверен, что это была женщина.

– Красивая?

– Было слишком темно, чтобы я мог отчетливо рассмотреть ее.

Тремаль-Найк приложил руку ко лбу.

– Женщина, – повторил он еще раз. – Там женщина? А что, если это мое видение?.. Продолжай, Агур.

– Она смотрела на меня несколько мгновений, потом протянула руку, приказывая немедленно уходить. Удивленный и испуганный, я послушался, но не сделал и ста шагов, как сдавленный вопль достиг моих ушей. Я сразу узнал: это кричал бедный Хурти!