Тайны черных джунглей
Шрифт:
Он схватился за весла и принялся яростно грести, с каждым взмахом удаляясь от острова, чьи низкие берега начинали уже сливаться с поверхностью моря.
Фрегат шел полным ходом, увеличиваясь на глазах. Тремаль-Найк продолжал грести, стремясь перерезать ему путь.
Через час всего метров сто отделяло ялик от «Корнуэлла». Наступил решающий момент в том предприятии, которое он задумал.
Подождав, когда волна наклонила ялик, он резко повалился на левый борт и опрокинул его, вцепившись в киль.
– Помогите!..
Несколько матросов бросились на нос фрегата; его заметили на корабле поднялась суета, и вскоре шлюпка с четырьмя гребцами была спущена на воду и направилась к тонущему.
– Помогите!.. Помогите!.. – не прекращал своих воплей Тремаль-Найк.
Шлюпка летела по волнам, в то время как фрегат замедлил ход. В пять минут она была у ялика.
Потерпевший крушение схватился за руку, поданную одним из матросов и влез на борт ее, радостно бормоча:
– Спасибо… спасибо вам, ребята!
Моряки взялись за весла и вернулись на «Корнуэлл». С борта был сброшен трап, и мнимый малаец, весь мокрый, с взъерошенными волосами и выпученными от пережитого страха глазами, предстал перед вахтенным офицером.
– Кто ты? – спросит офицер.
– Паранга из Сингапура, – отвечал Тремаль-Найк, поеживаясь и с любопытством оглядываясь вокруг.
– Ты с какого-нибудь судна?
– Да, с «Ханнати» из Бомбея. Он затонул четыре дня назад в ста милях от берега.
– При спокойном море?
– Да, у нас была пробоина в трюме.
– А экипаж?
– Утонул. Шлюпки были переполнены и, едва их спустили на воду, как они пошли на дно.
– Ты голоден?
– Уже двенадцать часов, как я съел последний сухарь.
– Эй, боцман Браун, отведите этого беднягу на камбуз.
Боцман, старый морской волк с седой бородой и серьгой в ухе, вытащил изо рта окурок сигары, осторожно засунул его за фуражку и отвел мнимого малайца на камбуз.
Перед Тремаль-Найком поставили полную кастрюлю дымящегося супа, на который он жадно набросился.
– У тебя хороший аппетит, дружок, – сказал боцман, с улыбкой наблюдая за ним.
– У меня пустой желудок. А, кстати, как называется ваш корабль?
– «Корнуэлл».
Тремаль-Найк с удивлением воззрился на морского волка.
– «Корнуэлл»! – вскричал он.
– Тебе не нравится это название?
– Совсем напротив.
– В чем же тогда дело?
– Я помню, что на фрегате, носящем такое имя, служили два индийца, моих приятеля.
– Ну и совпадение! И как их зовут?
– Одного Палаван, а другого Биндур.
– Они здесь, дружок.
– Здесь, на борту?
– Да, на борту.
– Я бы хотел увидеть их. Какая удача! Поверить не могу.
– Сейчас я их тебе пришлю.
Боцман поднялся по трапу и через несколько минут оба индийца предстали перед Тремаль-Найком.
Один был худой и сутулый, как обезьяна; другой коренастый, жилистый, больше
Тремаль-Найк огляделся кругом, чтобы убедиться, что они одни, и протянул руку, показывая им кольцо. Оба индийца покорно склонили головы, показывая, что готовы служить ему.
– Кто ты? – тихо спросили они.
– Посланник Суйод-хана, Сына священных вод Ганга, – вполголоса отвечал Тремаль-Найк.
– Говори, приказывай, наша жизнь принадлежит тебе.
– Нас никто не слышит?
– Никто, – сказал Палаван.
– Где капитан Макферсон?
– В каюте; он еще спит.
– Вы знаете, куда направляется фрегат?
– Этого не знает никто. Капитан Макферсон сказал, что сообщит это, когда прибудем к месту назначения.
– Значит, даже офицеры ничего не знают?
– Абсолютно ничего.
– Ну что ж, значит, со смертью капитана исчезнет и эта тайна.
– Без сомнения. Но мы опасаемся, что фрегат направляется на Раймангал, чтобы напасть на наших братьев.
– Вы не ошибаетесь. Но фрегат не высадит там своих людей.
– Но как?.. Почему?..
– Он взлетит на воздух, прежде чем достигнет острова.
– Если ты прикажешь, мы подожжем порох.
– Когда мы прибудем на Раймангал, по вашим расчетам?
– Ближе к полуночи.
– Сколько человек на борту?
– Около сотни.
– Ну что ж, ближе к полуночи я убью капитана. Потом мы взорвем корабль и попытаемся добраться до берега. Но нужно, чтобы в одиннадцать капитан крепко спал.
– Я подолью ему снотворного в графин с водой, – сказал Палаван.
– А ты сможешь проникнуть в его каюту незаметно?
– Да, я изготовлю отмычку, и дверь будет открыта.
– Хорошо. В одиннадцать приходите ко мне сюда. И принесите какое-нибудь оружие. Действовать нужно тихо, но наверняка.
И Тремаль-Найк снова принялся за еду. Он съел огромный бифштекс, способный насытить трех человек, опустошил одну за другой несколько чашек превосходного джина, потом взял трубку и растянулся на койке, шепча: «Без крайней надобности выходить на палубу не стоит: капитан все-таки может узнать меня».
Он постарался уснуть, но сон не шел – он был слишком взволнован. Множество мыслей беспорядочно теснилось в его голове. Он думал о своей прошлой жизни, о своей обожаемой Аде, о том моменте, когда наконец после стольких мучений, стольких опасностей, он снова увидит ее, он думал о том последнем ударе, который готовился нанести. И снова, как и всякий раз, когда он думал об этом убийстве, какое-то странное, ужасное чувство овладевало его душой. Он и стремился убить капитана, и в то же время боялся это совершить. Макферсон не только не казался ему врагом, в нем даже ощущалось что-то родное. Что это было, Тремаль-Найк не мог сказать, но словно какой-то внутренний голос предостерегал и внушал ему это, сомнениями мучил его.