Тайны древних русов

Петухов Юрий Дмитриевич

И уж в самом конце вспомним про нашего убиенного средиземноморского персонажа. Грех о нем забывать, коли мы начали с него.

Нет необходимости пояснять, что из поэтического образа козо-льво-драконообразной Химеры не мог народиться вдруг архаичный Велес. Только наоборот. Лингвистических препятствий в трансформации теонимов не наблюдается. Окончания могут быть разными: «-ос, — ес, — с», даже «-ор, — ер», как у Балора и Белера. В этом проявляются особенности и своеобычность родственных языков. Исходный же корень во всех случаях один — «вел-, вол-». Обращение букв «б» и «в», как мы уже писали, дело обыденное и привычное, достаточно вспомнить «библиотеку — вивлиофику», «Вавилон — Бабилон», «Ваала — Баала» и т. д. до бесконечности. Об удвоении согласной «л» мы также говорили при рассмотрении родственности Кополо и Аполло, это явление типичное, примеры

его любознательный читатель сам может найти где угодно, даже и в этой главе, то же происходит с «велесом» и с «белле-росом».

Двойственность пути «чудовища» — с севера почти одновременно в Грецию и Малую Азию — это характерная и знакомая нам «Кополова тропа». Совпадает и время — середина II тысячелетия до н. э. На протокоринфских вазах уже присутствует сюжет борьбы с «беллеросом».

Очень интересный промежуточный сюжет засвидетельствован именно на полпути образа с прародины в Средиземноморье, а именно на Балканах. Там имеются изображения, где всадник-громовержец убивает именно медведя.

Таковы судьбы богов, принесенных в Средиземноморье предками славян. Одни — типа Кополо-Аполло — становились фигурами первой величины. Другие — Лада-Лето и Леля-Артемида — довольствовались вторым рядом, о котором еще пойдет речь в особой главе, где читатель сможет убедиться в закономерности процесса переноса славянских богов на южную почву.

Но были и те, что прививались к древу античной мифологии слабенькими веточками. Таков, по всей видимости, и Беллер-чудовище, дошедший до нас в греческой легенде благодаря своему убийце. Этакий более чем трехтысячелетний хилый южный внучок-мальчишка, совсем не похожий на своего северного могучего и многоликого доисторического прадедушку.

Глава четвертая

ГРОМОВЕРЖЕЦ

Хотя арийское племя до разделения своего на отдельные ветви уже знало медь, серебро и золото и умело их обрабатывать, тем не менее несомненно, что и оно должно было прожить свой каменный период

А. Н. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу

И, хмелясь победным пиром,

За лучом бросая луч,

Бог Перун владеет миром,

Ясен, грозен и могуч.

Сергей Городецкий. Перун

Когда речь заходит о божестве грома и молний, подавляющему большинству читателей сразу вспоминается главный герой греческой мифологии Зевс-громовержец, воспетый и прославленный не только лишь древнегреческими аэдами-певцами, но и бесчисленным множеством поэтов, риториков, живописцев, скульпторов и прочих представителей так называемой художественной интеллигенции от самого раннего Возрождения и до наших дней. Ну и, естественно, если уж громовержец, так непременно Зевс! Такой сложился стереотип, такой образовался шаблон. И он очень хорош для художников пера и кисти. Но не для нас, пытающихся проникнуть е глубины образов, выискивающих истоки.

Казалось бы, сам Зевс! Как можно покушаться на столь незыблемую твердыню, на опорный столп всего «древнегреческого», а стало быть, в понимании людей и античного мира?! Но мы и не покушаемся. Зевс, он и есть Зевс — верховное божество с именем, заметно удаленным от исходного индоевропейского «диева», но чрезвычайно близким к русскому «жизнь».

К тому же есть вполне достоверные сведения, почерпнутые из кносских табличек, что Зевс в той или иной форме уже бытовал в Средиземноморье в XIII–XII веках до н. э., а может быть, и ранее. Чего же мы хотим, чего выискиваем, вот она, основа основ! — так может подумать человек, взращенный на школьных стереотипах. Как нами было показано ранее, Зевс-Жив имеет к грекам лишь то отношение, что они его образ и теоним восприняли тысячелетия назад от праславян-русов, по-своему исказили и опоэтизировали.

Почему же так много говорили о нем? Для того чтобы понять, надо все время помнить — Зевс, хотим мы это признать или не хотим, — продукт вторичный, ибо в нем мы видим совмещение двух начал: верховного индоевропейского божества и громовержца как такового. А коли нет разделения на два божества, несущие два вида функций в раздельности и лишь изредка совмещающие их, как это происходит во всех мифологиях других индоевропейских народов, то, следовательно, о первичности Зевса как прообраза всех иных громовержцев следует сразу забыть, тем более что в нем, даже при самом пристальном просматривании образа, совершенно не проглядывается архаика. Более того, Зевса можно смело отнести к поколению «новых», «молодых» богов, занявших места богов «старых», богов подлинных — не эпических, а мифических богов. Причем сам Зевс, заняв место верховного бога, а последним, например, вполне мог быть и его «папаша» Кронос, не только узурпировал власть, но и стер с «лица Олимпа» предшествующего Верховника, не оставив ему буквально никакого места.

Все это четко прослеживается в той мифологии, которую мы по привычке продолжаем называть «греческой», но которая на самом деле, и это можно сказать с большой долей уверенности, вместила в себя мифологию индоевропейскую, но совершенно догреческую или негреческую, мифологию реликтовую — неиндоевропейскую, субстратную, мифологию индоевропейских народов, оседавших в средиземноморских краях примерно в одно время с протогреческими переселенцами, мифологию народов, пришедших позже с последующими партиями протогреков и прагреков, и мифологию непосредственно греческую, которая, возможно, и была, но которую вычленить в более или менее чистом виде никому пока не удается. И все эти отдельные мифологии, прошедшие через «котлы» поэтов-сказителей, пользовавшихся преимущественно древнегреческим языком и сплавивших все воедино, принято называть «греческой» или «древнегреческой» мифологией.

Итак, подлинные верховные божества были полностью оттеснены «новыми» богами, и главным среди них — Зевсом. Но в мифологию он попал, разумеется, с определенным опозданием, как и обычно бывает в таких случаях. Важно то, что боги предшествовавших народов были признаны «старыми» и оттеснены, сброшены с Олимпа.

И вот юный Зевс-диева, вобравший в себя двойную сущность — верховника и громовника, воцарился в гордом одиночестве среди небожителей. Вспомним, как стоял громовержец Индра пред Верховным богом — по струнке, не смея дышать. А громовержец Зевс? Приведем из «Илиады» характерную картинку:

Сам он вещал, а бессмертные окрест безмолвно внимали…И никто от богинь, и никто от богов да не мыслитСлово мое ниспровергнуть…

А вот и само слово Зевса:

— Цепь золотую теперь же спустив от высокого неба,Все до последнего бога и все до последней богиниСвесьтесь по ней; но совлечь не возможете с неба на землюЗевса, строителя вышнего, сколько бы вы ни трудились!Если же я, рассудивши за благо, повлечь возжелаю, —С самой землею и с самим морем ее повлеку я,И моею десницею окрест вершины ОлимпаЦепь обовью; и вселенная вся на высоких повиснет,Столько превыше богов и столько превыше я смертных!

Тут добавить нечего. Это не тот громовержец, который является подлинным героем основного мифа индоевропейцев. Это совершенно четкий образ неба-отца, жизнедарителя, о котором мы уже говорили во второй главе. И потому временно, за неимением в ней подлинного героя-громовержца (а не бога-верховника-громовержца), мы «греческую» мифологию оставляем.

А для наглядности приведем далеко не полную табличку соответствий в других мифологиях:

Мифология	Верховник	Громовержец
Германо-скандинавская	ОДИН	ТОР
Древнеиндийская	БРАХМА	ИНДРА
Прусская	ДИЕВАС	ПАРКУНС
Хеттская	СИВАТ	ПИРВА (ПЕРВА)
Палайско-лувийская	ТИВАТ-ТИЯТ	ПИРУА (ЯРРИ)
Кельтская	ТЕВТАТ	ТАРАН
Балтийская	ДЕЙВС	ПЕРКУНАС
Славянская	ДИВ-О	ПЕРУН