Тайны господина Синтеза
Шрифт:
— Твоя правда. Но ты узнал тайну, а тайна убивает.
— Не говори глупостей и не устраивай мелодрам. Я тоже непрост, меня не запугаешь. Поговорим спокойно. Чего ты хочешь?
— Чтобы ты обо всем забыл.
— О, это совсем легко, ведь я ничего не знаю.
— И мои слова, и мое лицо…
— Если тебе это доставит удовольствие, то я — со всей душой!
— Поклянись!
— Ладно, клянусь. Ты доволен?
— А теперь вернемся к работе. Никто не должен видеть мое настоящее лицо.
Мы возвратились в трюм, где этот голубчик вновь загримировался с величайшей тщательностью.
— А ты что здесь делаешь? — спросил он меня шепотом.
— Как видишь, таскаю уголь в ручной корзине. Поганая работа.
— Это
«Ну и ну! Попал прямо в яблочко!» — отметил я про себя.
— Отвечай! Зачем ты здесь?
— Этот секрет мне не принадлежит. К тому же к тебе он не имеет ни малейшего отношения и никого, кроме господина Синтеза, не касается!..
— Значит, ты здесь не из-за нее?
— Ты о ком?
— О находящейся на борту юной девушке. О той, из-за которой я терплю все эти адские муки… О той, которая цепями приковала к себе мою душу…
— А-а… Знаю, дружище, знаю! Нет-нет, успокойся, я тебе не соперник.
— Клянешься?
— У тебя, приятель, навязчивая идея все время клясться. Сам посмотри, похож ли я на героя романа?
— Да уж… — Он слабо улыбнулся, окинув взглядом мою вполне заурядную фигуру и ничем не примечательную физиономию.
— Но, — необдуманно брякнул я, — если ты питаешь столь нежные чувства к внучке, почему так люто ненавидишь деда?
— Наконец-то ты признался!.. Ты слышал, как я угрожал ему в бреду!
— Ну и что, раз я пообещал держать это в секрете? Послушай, давай заключим договор — откровенность за откровенность, молчание за молчание. Я — детектив, посланный французской полицией следить за господином Синтезом.
— Ничего ты о нем не узнаешь. К тому же он не представляет никакого интереса для правосудия твоей страны. Французам он не враг.
— А кому он враг?
— Англичанам.
— Быть того не может! Но почему?
— Не знаю. Только могу сказать, что когда-то господин Синтез был другом старого раджи из Битура. Он воспитал в его приемном сыне Дхондопукт-Нанаже эту ненависть…
— Не слышал о таком…
— Вы, европейцы, называли его Нана-Саибом [201] .
— Этого знаю. Горе-герой великого восстания тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года, инициатор резни в Канпуре…
— Совершенно верно. Синтез сделал Нана своим инструментом и тайно руководил восстанием.
201
Нана-Саиб (Нана Сахиб) — один из руководителей антианглийского восстания в Индии в 1857—1859 годы
— Будь по-твоему. Но это же дела давно минувших дней, современников они не интересуют, амнистия была давно. Кроме того, надо еще доказать… Тебе-то что за дело?
— Не важно. Знай только, что Синтез был злым гением моей семьи, из-за него хищники сожрали труп моего отца, а я потерял свою касту, стал парией [202] . Однако хватит. Тебе известна часть моего секрета, мне — твоего. Мы квиты и должны жить разумно, в добром согласии, не стараясь навредить друг другу. А скажешь хоть слово Саибу (хозяину), сразу же умрешь — ведь у меня здесь сообщники, и ты их не знаешь. За работу!
202
«…потерял свою касту, стал парией». — В Индии с древности существовало деление общества на замкнутые в специальном отношении группировки — касты; высшей среди них является каста брахманов, а среди низших каст есть такие, члены которых называются «неприкасаемыми» (мусорщики, могильщики и т. п.), или париями. Член высшей касты, вступивший в общение
Вот в какую странную историю я влип. Зачем? Убей Бог, не знаю. Этот загадочный юноша, имени которого я даже не спросил, говорил, как человек цивилизованный, а ненавидел, как дикарь. Мне казалось, такой способен совершить преступление. Должно быть, выжидает удобного случая, чтоб избавиться от господина Синтеза и завладеть девушкой. Это будет нелегко — старика хорошо охраняют. Видимо, инстинкт подсказывает ему, что следует остерегаться.
Что прикажете делать мне в подобных обстоятельствах? Все рассказать Саибу, как они его тут окрестили? Тогда пришлось бы ему выложить, что я специально послан Центром. Вряд ли господину Синтезу это может понравиться. К тому же мой коллега, наверное, убьет меня, что не входит в мои планы. Не лучше ли промолчать? Надо, чтоб и овцы были целы, и волки сыты. Буду тайком радеть о безопасности старца, а самому, во всяком случае внешне, следует оставаться пассивным сообщником моего незнакомца хотя бы для того, чтобы вовремя расстроить его замыслы.
Я лично вовсе не симпатизирую господину Синтезу и в других обстоятельствах не стал бы вмешиваться. Но меня заинтересовал его опыт, и я хотел бы узнать, чем все закончится. Это мой профессиональный долг.
Таким умозаключением, свидетельствующим не столько о человеколюбии автора, сколько о наличии у него философской жилки, агент номер 32 завершил свой рапорт. Аккуратно сложил тонкие листки бумаги для прокладки гравюр, исписанные микроскопическим почерком, обмотал их вокруг карандашного грифеля и все вместе вставил в завинчивающийся футлярчик, который спрятал за подкладку робы.
ГЛАВА 7
Предписание. — Ужас зоолога при чтении этой бумаги. — Предстоящее погружение на пятъ-шестъ километров под воду. — Юный господин Артур не в восторге от перспективы отправиться в такую даль на поиски bathybius hceckelii [203] . — «Морской крот». — Аппарат глубоководного зондирования. — Тибоды. — Возле «Лота» и «Подводника». — Шестикилометровый стальной трос. — Господин Синтез промыл свои сосуды. — Последние приготовления подводной экспедиции. — Запертые в металлической капсуле. — Спуск. — Море освещено электрическим светом. — Разговор на глубине пяти тысяч двухсот метров .
203
Bathybius состоит из двух греческих слов, означающих «живущая на больших глубинах». Хаксли назвал ее в честь Гекеля, профессора Иенского университета, глубоко изучившего и описавшего монеровидных. (Примеч. авт.)
Несмотря на затворническую жизнь господина Синтеза, его прекрасно составленные планы воплощались в жизнь как по мановению волшебной палочки. Приказы отличались такой четкостью, прорабы проявляли такую смекалку, а рабочие трудились так рьяно и сноровисто, что подготовительный период пролетел очень быстро.
Чудо-лаборатория, воздвигнутая на атолле и снабженная всеми пристройками и службами, а также разнообразнейшей аппаратурой, была готова к тому, чтобы в ее стенах воплотилось Великое Дело господина Синтеза. Но пока тут еще царит покой. Электродинамическая машина накрыта большим брезентом, под сводом купола, причудливо сплетясь, застыли неподвижные трубки, а солнце ослепительно сверкает на витраже. Печи и реторты, котлы и жаровни ждут появления таинственной субстанции, чья формула известна только Мэтру. По всему видно, что все эти многочисленные приспособления готовы вступить в действие — и гигантская машина тотчас же придет в движение по первому слову старого ученого.