Тайны КремляСталин, Молотов, Берия, Маленков
Шрифт:
Та поспешность, с которой Сталин проводил незаметную, неофициальную реорганизацию ГКО, не могла не вызвать решительного сопротивления со стороны инициаторов создания комитета. Стремления, и вполне обоснованного с их точки зрения, прежде всего отстранить Вознесенского от тех вопросов, с которыми он не смог справиться ни до войны, ни после ее начала.
Уже 12 февраля старые члены ГКО сумели настоять на принятии важного для сохранения своего престижа, положения, роли в узком руководстве, решения. «1. В частичное изменение, — отмечало оно, — постановления ГОКО от 4 февраля 1942 года поручить тов. ВОЗНЕСЕНСКОМУ Н. А. контроль за выполнением решений ГОКО по производству черных и цветных металлов, нефти, угля и химикатов и подготовку соответствующих вопросов. 2. Утвердить заместителем члена ГОКО т. Вознесенского Н. А. по химической и топливной промышленности т. ПЕРВУХИНА М. Г.» [302] . Не просто отрешили Вознесенского от проблем оборонной промышленности, но и сразу же сузили те новые права, которые предоставили на этот раз. Разделили их, вверив фактический
302
Там же, д. 21, л. 39.
А два дня спустя утвердили еще одно, столь же принципиальное решение — об образовании собственного Транспортного комитета, задачи которого определили следующим образом: «а) планирование и регулирование перевозок на железнодорожном, морском и речном транспорте; б) увязка работы всех видов транспорта по перевозкам; в) выработка мероприятий по улучшению материальной базы и по обеспечению указанных видов транспорта новыми транспортными средствами (подвижной состав, путь, связь, погрузочно-разгрузочные средства) и ремонтом…» Председателем комитета утвердили Сталина, тем самым зафиксировав впервые его прямые обязанности, заместителем — Андреева, и без того фактически подменявшего наркома путей сообщения, а членами — Кагановича, Микояна, Ширшова (наркомморфлот), Шашкова (наркомречфлот), Хрулева, Ковалева, Карпоносова (НКО) и Ковалева (НКПС) [303] .
303
Там же, л. 49.
Наконец, 16 февраля, учитывая ставшую явной перегрузку Берия, еще раз скорректировали распределение обязанностей между членами ГКО. Возложили на Маленкова контроль за производством самолетов и моторов, за формированием частей ВВС, оставив за Лаврентием Павловичем ответственность за работу наркоматов минометного вооружения и боеприпасов [304] .
Теперь настала очередь Сталина реагировать на происходящее. И он почти мгновенно сделал единственно возможный при сложившихся обстоятельствах ход. 20 февраля добился — разумеется, на заседании ПБ, нового расширения ГКО, введения в его состав… Кагановича [305] . Сделал это, прекрасно понимая, что в глазах членов узкого руководства Лазарь Моисеевич давно уже дискредитировал себя. Провалил все, что только ни поручали ему за последние восемь месяцев. Не справился с непосредственной работой наркома путей сообщения, с постом председателя Совета по эвакуации, с должностью уполномоченного ГКО, хотя все это предусматривало ту самую деятельность, которая казалось бы должна быть ему давно и хорошо знакома.
304
Там же, л. 94, 117.
305
Там же, ф. 17, оп. 3, д. 1043, л. 49.
Но на том «аппаратные игры» не прекратились, ибо ни одна из сторон не сумела добиться решающего перевеса, продемонстрировать — кто же победитель: ГКО с Молотовым, Берия и Маленковым, или БСНК со Сталиным и Вознесенским. И потому определяющим, но лишь на период крайне неустойчивого равновесия, явилось старое, не раз проверенное в жестких кремлевских схватках оружие политической борьбы — кадровые перемещения, а вернее, то, что стояло за тем или иным назначением. Здесь решающую роль сыграло положение Маленкова, не только одного из лидеров ГКО, но еще и секретаря ЦК, начальника управления кадров. Только благодаря этому, даже на «чужом поле», в ПБ, удалось укрепить тылы ГКО, подкрепить позиции его инициаторов назначениями на руководящие должности в важнейших для обороны страны наркоматах профессионалов, уже успевших хорошо зарекомендовать себя прежде.
Еще в январе 1942 года, до начала открытой конфронтации, А. И. Леткова заменили на посту наркома электростанций его первым заместителем, Д. Г. Жимериным, а И. И. Носенко, как только миновала надобность, возвратили в наркомсудпром. В феврале, в самый разгар противостояния в узком руководстве, утвердили Б. Л. Ванникова наркомом боеприпасов, не смущаясь его недавним арестом и кратковременным заключением. Во главе наркомморфлота поставили известного океанографа, полярника П. П. Ширшова, а смещенного С. С. Дукельского, партаппаратчика, направили уполномоченным ГКО по производству боеприпасов в Челябинскую область. Воссоздали остро необходимый наркомат станкостроительной промышленности, вернув на прежний пост А. И. Ефремова. М. Г. Первухину, сохранив за ним обязанности зампреда СНК СССР, поручили еще и лично возглавить наркомхимпром, чтобы усилить его самостоятельную роль прежде заместителя Вознесенского по данной отрасли [306] .
306
Там же, д. 1043, л. 17, 21, 36, 47, 59; ф. 644, оп. 1, д. 21, л. 136.
Однако апогея острейшая борьба в высшем руководстве, напрямую связанная на этот раз не со стремлением к лидерству, а необходимостью сделать все для того, чтобы страна устояла в жесточайшей схватке с пока превосходившим ее по военной технике, по опыту генералитета противником, вышла из войны победителем, достигла только весною. Решающий, как оказалось, удар сумели нанести инициаторы создания ГКО, и удар такой силы, что Сталин неизбежно должен был осознать: дальнейшее сопротивление, упорство на своем окажется губительным для него лично.
1 апреля 1942 года ПБ приняло развернутое постановление по персональному делу: «О работе тов. Ворошилова». В констатирующей части перечислялись многочисленные и страшные по своим последствиям «промахи» за последние два с половиной года ближайшего соратника Сталина, его верного и надежного старого друга. Отмечалось, что еще в период финской кампании «большое неблагополучие и отсталость в руководстве НКО… неподготовленность НКО к обеспечению успешного развития операций» привели к слишком затянувшимся боям, огромным неоправданным потерям. Что серьезнейшие ошибки допустил маршал и позже, уже на посту главкома Северо-западного направления, результатом которых стала блокада Ленинграда. Что не справился Ворошилов и со следующим, не столь ответственным поручением на Волховском фронте. Словом, продемонстрировал вопиющее несоответствие всем тем должностям, которые ему доверяли.
Однако вынесенное наказание ни в малейшей степени не отвечало предъявленному обвинению. ЦК ВКП(б) постановил: «1. Признать, что тов. Ворошилов не оправдал себя на порученной ему работе на фронте. 2. Направить т. Ворошилова на тыловую военную работу» [307] .
Почему же с Климентом Ефремовичем обошлись столь мягко? Даже несравнимо, скажем, с тем, как поступили с его подчиненным, маршалом Г. И. Куликом — замнаркомом обороны, потом начальником ГАУ НКО, а с августа 1941 года — командующим 54 армией, оборонявшей среди других Ленинград, которого с февраля 1942 года предали суду, лишили наград, понизили в звании до генерал-майора, да и то после долгих колебаний [308] . Обошлись же с Ворошиловым столь мягко по двум причинам. Во-первых, потому, что его, скорее всего, защищал, всячески выгораживал Сталин. Ну а помимо этого члены ГКО не так уж и жаждали крови Климента Ефремовича. Им требовалось не ритуальная жертва, а иное — окончательно вывести маршала из политической игры, используя опалу; лишение его морального права даже высказываться на заседаниях ГКО или ПБ. И продемонстрировать Сталину, что в необходимый момент цепочку от Кулика через Ворошилова всегда можно протянуть и к нему, нарокому обороны и верховному главнокомандующему, обязанному разделять ответственность со своими подчиненными за все промахи, просчеты и ошибки.
307
Иванов В. За что Сталин разжаловал Ворошилова//Российская газета. 1995, 19 августа.
308
РЦХИДНИ, ф. 644, оп. 1, д. 21, л. 8, 45; ф. 17, оп. 3, д. 1043, л. 48–49, 84.
За всеми этими драматическими событиями все же не оказалось забытым то главное, ради чего, собственно, и создавали ГКО. Не меньше, а даже больше внимания Молотов, Берия и Маленков уделяли вопросам обороны страны, необходимости удовлетворять все возраставшие потребности собственной армии, численность которой к началу 1942 года возросла до 8,5 млн. человек [309] , формированию чехословацкой бригады и двух польских дивизий.
В первые месяцы нового года фактически завершилась эвакуация военных заводов, пуск их на полную мощность. Благодаря тому в январе выпуск самолетов, в основном истребителей ЛаГГ-2, Як-1, Як-7, Ла-5, штурмовиков Ил-2, бомбардировщиков Пе-2, достиг 1039 штук, в феврале — 915, а в марте — 1647 [310] . Одновременно приходилось вносить в планы, расчеты и коррективы, порождаемые проверкой техники в бою. Так, план наркомата танкопрома на первый квартал 1942 года предусматривал, что практически половину его продукции составят тяжелые танки КВ, средние Т-34 [311] . Но уже в феврале, после первого широкого контрнаступления, пришлось полностью отказаться от выпуска легких танков Т-50, повысив число Т-34 и ограничившись небольшим количеством Т-60, получившим 35-мм броню и 20-мм пушку [312] , подготавливая замену вскоре его на Т-70 с 45-мм пушкой.
309
Там же, ф. 644, оп. 1, д. 19, л. 43.
310
Яковлев А. Цель жизни. М., 1972, с. 306.
311
РЦХИДНИ, ф. 644, оп. 1, д. 16, л. 122.
312
Там же, д. 20, л. 166; д. 18, л. 197.
И все же выпускаемых советской промышленностью самолетов и танков по-прежнему не хватало, а поставки из США и Великобритании неожиданно сократились, и отнюдь не по чьей-либо злой воле.
7 декабря 1941 года Япония обрушила всю мощь своих флота, авиации и армии на американские Гавайи, Филиппины, британские Сингапур и Малайю, нидерландскую Индонезию. На следующий день, выполняя условия Тройственного пакта, Соединенным Штатам войну объявили Германия и Италия. Боевые действия охватили все континенты, все океаны. Это-то и вынудило администрацию Рузвельта временно ограничить помощь СССР и Великобритании, использовать весь свой военный потенциал прежде всего для обороны собственной территории и морских коммуникаций.