Тайны летней ночи
Шрифт:
— О, большое спасибо, — саркастически бросила она. — Как мило с вашей стороны великодушно отступить после того, как вы все испортили!
— Но почему? — мгновенно встрепенулся он.
Несмотря на духоту, Аннабел стало холодно. Мелкая дрожь, начавшаяся, казалось, в самых костях, дошла до спины.
— Ботинки, которые я получила в подарок неизвестно от кого, — очертя голову, выпалила она, — те самые, что сейчас на мне, они ведь от вас, не так ли?
— Это имеет какое-то значение?
— Признавайтесь, — настаивала она.
— От меня, — последовал короткий
— Минуту-другую назад я была с лордом Кендаллом. И все шло согласно плану, он как раз собирался… но я не смогла! Не смогла позволить ему поцеловать меня, потому что на мне чертовы ботинки! Он, разумеется, посчитал, что я рехнулась, и немудрено, после всего того, что я ему наговорила! Но вы все-таки были правы… он слишком смирен для меня. И наш брак был бы сплошным несчастьем.
Она прерывисто вздохнула, не заметив, как в глазах Ханта метнулось черное пламя. Он напрягся, как хищник перед последним прыжком.
— Итак, — мягко начал он, — теперь, когда вы дали Кендаллу отставку, каковы ваши планы? Вернетесь к Ходжему?
Задетая издевательской интонацией, Аннабел презрительно скривила губы.
— Если и так, не ваше дело, — бросила она и, круто развернувшись, пошла прочь.
Но Хант не дал ей уйти. Двумя широкими шагами он настигнул Аннабел, схватил за плечи и, слегка тряхнув, прошептал:
— Больше никаких игр. Скажите, чего вы хотите. Немедленно, прежде чем мое терпение окончательно лопнет.
Знакомый запах мыла, крахмала и мужчины кружил голову. Хотелось броситься ему на шею, таять под его поцелуями, пока сознание ее не покинет. Да, она хотела невыносимого, надменного, завораживающего, дьявольски красивого Саймона Ханта. Но разве от него дождешься пощады?
Остатки гордости комом стояли в горле.
— Не могу, — буркнула она.
Хант, откинув голову, смотрел на нее, а взгляд продолжал полыхать коварным весельем.
— Вы получите все, что пожелаете, Аннабел… при условии, что заставите себя попросить.
— Значит, вы намерены окончательно меня унизить? Низвести до положения рабыни? Не позволяете сохранить хотя бы частичку достоинства…
— Я?! Значит, я унижаю вас?! — удивился Хант, сардонически вскинув брови. — И это после двух лет оскорблений, уколов и язвительных шуток каждый раз, когда я приглашал вас танцевать…
— О, прекрасно, — злобно прошипела она, содрогаясь от ярости. — Признаю, что хочу вас. Ну что, довольны? Я хочу вас.
— В каком качестве? Любовника или мужа?
Аннабел потрясенно воззрилась на него:
— Ч-что?!
Его руки обвили ее талию. Он продолжал молчать, пристально наблюдая за Аннабел, пока та пыталась осознать только что им сказанное.
— Но вы не из тех, кто женится, — пролепетала она наконец.
Он коснулся ее уха, обводя кончиком пальца изящную раковинку.
— Недавно я обнаружил, что готов забыть все свои принципы, когда речь идет о вас.
Легкая ласка зажгла огонь в ее крови, вытеснила из головы все мысли.
— Мы убьем друг друга еще до конца медового месяца!
— Возможно, — согласился Хант, с улыбкой припав губами к ее виску.
Тепло
— Но тем не менее выходите за меня, Аннабел. Насколько я понимаю, это решит все ваши проблемы… и довольно много моих.
Большая ладонь легко погладила ее по спине, успокаивая озноб.
— Позволь мне баловать тебя. Позволь позаботиться о тебе. До сих пор тебе не на кого было опереться, верно? У меня сильные плечи, Аннабел. — Из его груди вырвался тихий смех. — И скорее всего я единственный из всех знакомых мужчин, у которого хватит денег на твои прихоти. Но Аннабел была слишком ошеломлена, чтобы достойно ответить на выпад.
— Но почему? — протянула она, когда его рука легла на ее затылок. — Зачем жениться, когда вы можете сделать меня своей содержанкой?
Он чуть прикусил зубами крохотную мочку.
— Потому что за последние несколько дней я понял, что не могу оставлять сомнения относительно того, кому ты принадлежишь. Ни в чьем уме. Особенно в твоем.
Аннабел закрыла глаза, охваченная неожиданной, почти исступленной радостью, пока его губы медленно скользили к ее пересохшему приоткрытому рту. Его руки вжали ее несопротивлявшуюся плоть в его истосковавшееся тело. Он обнимал ее властно и одновременно почтительно, даже благоговейно, кончики пальцев легко находили самые чувствительные местечки на обнаженной коже и дразнили легкими, как шепот, касаниями. Она застонала, когда их языки соприкоснулись, но он стал осыпать ее нежными поцелуями, утолявшими жажду и заставившими остро ощутить пустоту, которую было необходимо заполнить. Хант, ощутив, как нервно трепещет девушка, успокоил ее долгой лаской губ и, чуть отстранившись, погладил по горячей щеке и провел большим пальцем по атласной мягкости губ.
— Дай мне ответ, — потребовал он.
Аннабел зажмурилась и сильнее прижалась щекой к его ладони.
— Да, — выдохнула она.
Глаза Ханта торжествующе блеснули. Он отклонил ее голову и снова поцеловал, все глубже проникая языком в ее рот. Она, забыв обо всем, самозабвенно отдавалась его ласкам. Дыхание ее становилось все чаще, а за опущенными веками взрывались цветные петарды. Пальцы отчаянно впивались в его плечи, распиравшие ткань фрака. Не прерывая поцелуя, Хант обвил ее рукой свою шею. Удостоверившись, что она не упадет, он сжал ее талию, притянул к себе еще ближе и стал целовать с такой жадностью, что быстро довел до чувственной горячки.
Наконец Саймон выпрямился, и она протестующе застонала, но он мгновенно утихомирил ее, шепотом объяснив, что они не одни. Ошеломленная, ничего не понимающая, Аннабел огляделась. Саймон не солгал: их окружила целая компания свидетелей, которые вряд ли могли не заметить парочку, обнимавшуюся посреди дорожки. Лилиан… Дейзи… их мать… леди Оливия и мистер Шоу, ее красавец жених из Америки, и, наконец, не кто иной, как лорд Уэстклиф!
Аннабел казалось, что земля уходит из-под ног.
— О Боже! — с чувством воскликнула она, утыкаясь в плечо Ханта, словно это поспешное действие заставит всех окружающих раствориться в воздухе.