Тайны Марии-Луизы
Шрифт:
– На остров! – воскликнул Талейран. – Ей-богу, это такая мысль, о которой мы даже и не подумали. А ведь Наполеону было бы очень недурно окончить таким образом свою карьеру. Он родился островитянином – так почему бы ему и не кончить островитянином, поселившись на каком-нибудь острове вроде Корсики, Капри или Эльбы?
– Все это слишком близко, – мрачным голосом заявил Нейпперг. – Я хотел бы, чтобы он попал в мои руки; тогда я отправил бы его на какой-нибудь необитаемый остров необъятной Атлантики или на остров Святой Елены…
– Ну, а пока что он находится в Шампани, – заметил Фуше, – и может обрушиться на вас в какую-нибудь неделю. С горсточкой гренадеров, оставшихся ему верными, этот человек способен наделать больших и страшных дел. Подумайте об этом и подумайте о себе, господа! Если Наполеон вернется победителем, то что станет с нами!
– Союзные государи, – мягко заметил Прадт, – заверили меня, что в случае, если грядущие события изменят нашим надеждам, нам, которые действуют согласно с ними, бояться нечего. Для каждого из нас найдется теплое местечко, мне это твердо обещали!
Такая гарантия заставила разгладиться лбы заговорщиков, сильно смутившихся при словах Фуше.
Прадт вооружился бутылкой шампанского, откупорил ее, налил бокал, подал его Нейппергу, налил себе и, передавая бутылку своему соседу, герцогу Дальбергу, сказал:
– Пустите по кругу! Светлые надежды, поданные нам господином Нейппергом, заслуживают того, чтобы мы выпили за выполнение наших проектов!
Все сдвинули бокалы, наполненные пенящимся вином, и звонко чокнулись.
– За здоровье наших законных государей! – сказал Витролль.
– А также и за наших державных союзников! – добавил сейчас же Дальберг.
– Господа, не забудем императрицу-регентшу! Разве же благодаря господину Нейппергу она не является в данный момент нашей самой мощной союзницей? – сказал архиепископ Прадт с жестом священника, простирающего ковчег с мощами над головами молящихся.
– За мир и благоденствие народов! – пробормотал еле слышно Талейран.
– Господа, прежде всего следует выпить за наше собственное здоровье, – насмешливо сказал Фуше, – потому что не следует забывать, что эта игра может стоить нам головы. А вы, господин Нейпперг, не выражаете никаких пожеланий, не пьете ни за чье здоровье? Неужели вам нужно подсказывать? Ну, ладно! Я пью за будущую отсылку Наполеона на один из тех островов, где вы так милостиво собираетесь выстроить ему последний дворец!
Нейпперг чокнулся с Фуше и холодно сказал:
– Я пью за смерть Наполеона на самом далеком острове, на самой мрачной голой скале, какая только может отыскаться в мире!
Архиепископ Прадт налил себе еще бокал вина и пробормотал с удовлетворением в голосе:
– Пути Господни непостижимы, и уже неоднократно Его десница пользовалась любовью женщины, чтобы поразить пороки и раздавить гордость!
Вдруг во дворе послышался стук копыт быстро скачущей лошади, заставивший вздрогнуть всех собравшихся.
VII
– Офицер от Наполеона! – воскликнул Фуше, бросившийся к окну.
– Уж не авангард ли это его? – пробормотал архиепископ Прадт.
Все заговорщики, за исключением Талейрана, не терявшего обычного спокойствия и хладнокровия, в ужасе вскочили с перекошенными от страха лицами; им показалось, что это скачет целая кавалерийская дивизия, и они ждали, что с минуты на минуту раздастся ненавистный крик «Да здравствует император!».
Некоторые из них уже взялись за шапки и направились к двери.
Но Нейпперг, сохранивший полное спокойствие, остановил их движением руки и очень быстро успокоил.
– Этот курьер из императорской квартиры, – сказал он, – без сомнения, несет нам великолепные новости. Успокойтесь, господа, и благоволите дать ему время вручить письма той, которой они адресованы.
– Значит, этого курьера ждали? – осведомился Талейран.
– Да, только два человека и знали о данном ему поручении и месте, где таковое должно было быть выполнено. Это я и… еще одна дама, имя которой разрешите мне не называть.
Все кивнули головой в знак сочувствия, уважая скромность Нейпперга и стараясь не показать, что они понимают, кто эта дама.
Нейпперг продолжал авторитетным тоном:
– Это я, господа, просил князя Беневенто собрать вас здесь, в этом ресторанчике, так как никому не придет в голову, что подобное место избрано для важного совещания. Я знал, что этот офицер, везший депеши Наполеона, находится в пути, и подумал, что нам было бы важно познакомиться с их содержанием. Не так ли, князь?
Талейран, к которому была обращена эта фраза, ответил:
– Действительно, после ценных сообщений господина Нейпперга я взял на себя миссию созвать всех вас на импровизированный завтрак в ресторанчике, чтобы можно было, не боясь нескромных ушей, заняться государственными делами и обсудить события, которыми чревато будущее. Вы советовали не объявлять о приезде курьера, так как его могло что-нибудь задержать в дороге или же он мог получить в пути приказание вернуться. Я поступил сообразно вашим желаниям. Но теперь, граф Нейпперг, я сделал все, и вы возьмитесь за дальнейшее. Курьер, везомые им депеши, ответ, который он должен будет передать тому, кто его послал, – все это уже ваше дело.
И князь Беневенто снова замкнулся в своей маске безразличия и равнодушия.
– Было бы страшно интересно узнать содержимое этих депеш! – заметил вполголоса Фуше.
– А еще интереснее, быть может, прочесть ответ, который последует на них! – в тон ему прибавил барон Витролль.
– Я уже подумал об этом, господа! – ответил Нейпперг. – Существует некий дворянин, с которым я познакомился в Англии и сошелся на почве общей ненависти. Возможно, что его имя известно кое-кому из присутствующих: это граф Мобрейль. Он предложил мне свои услуги, чтобы работать против Наполеона. Я воспользовался его помощью. Это отважный человек, который ни перед чем не отступит, чтобы дойти до цели.