Тайны Марии-Луизы

де Буэлье Эдмонд-Адольф

Тем временем равнина все более и более наводнялась кавалеристами.

– Серьезно сражаться против целой армии мы не можем, – сказал Марсель, – наша задача задержать здесь неприятеля как можно дольше, а не давать себя перерезать без всякого толка. Попытаемся отделаться от этих негодяев, которые идут к нам, и постараемся не привлечь сюда весь эскадрон, который носится по лесам и полям.

– Ты хочешь принять их, вступить в переговоры?

– Да, ты увидишь… у меня возникла мысль!

Марсель высунулся в слуховое окно и крикнул кавалеристам по-немецки, чтобы они подождали, что им сейчас откроют.

Солдаты сделали знак, что поняли и, открывая свои рты, показывали пальцами, что голодны и хотели бы поесть.

Марсель тотчас же отдал приказание, чтобы вынесли на двор все столы, выкатили бочки с вином и принесли хлеба, ветчины, водки. Когда все приготовления были сделаны, он приказал, чтобы все люди спрятались в верхних этажах, оставив пустыми все нижние помещения. Оружие и все следы организованной защиты были также скрыты. Затем он позвал всех женщин, бывших на ферме, убедил их не бояться и прислуживать, раздавая вино солдатам, которые будут тотчас впущены.

Сделав все эти распоряжения, Марсель принялся разбирать заграждение у ворот и впустил стучавших.

Оба кавалериста вошли с предосторожностью, беспокойно оглядываясь по сторонам. Увидев накрытые столы во дворе, полные бочки и жбаны, а также женщин, снующих взад и вперед, вообще всю эту мирную обстановку, они состроили довольную гримасу.

– Хорошо, хорошо, друзья! – закричали они и, обернувшись назад, стали делать знаки своим товарищам, собравшимся на равнине вокруг офицера и, по-видимому, ожидавшим результата разведки двух товарищей.

Вскоре часть отряда двинулась, направляясь к ферме с осторожностью, медленным шагом.

Марсель, с беспокойством наблюдавший за этим движением, обращаясь к Жану Соважу, радостно воскликнул:

– Судьба благоприятствует нам; посмотри, только эти решаются направиться сюда, а остальные, не рассчитывая найти на ферме достаточно корма для всех, предоставляют первым утолить здесь свою прожорливость, а сами пойдут дальше на поиски добычи. Мы, значит, будем иметь дело приблизительно с пятьюдесятью всадниками, ну а это нам по силам; все идет великолепно!

При этих словах Марсель радостно указал на огромный отряд неприятеля, который после некоторых колебаний и переговоров повернул обратно и скрылся на горизонте.

Его предположения были верны. «Освободители» держались определенного метода в своих нашествиях: они избегали появляться на фермах и в деревнях в слишком большом количестве, не надеясь найти там достаточно припасов и прочей добычи. Они знали, что Франция богата и что, идя далее, они удовлетворят свои аппетиты.

Офицер несколько отделился от своего отряда, переправился через ручей и вежливо обратился к Марселю, стоявшему на пороге фермы. Марсель был очень бледен и старался сохранить хладнокровие.

– Вы владелец этого дома? – спросил офицер на великолепном французском языке, прикладывая руку к своей шапке.

Марсель молча поклонился.

– Я явился просить у вас гостеприимства для моих людей. Надеюсь, что вы окажете его нам с готовностью, как делали то все ваши соотечественники, которые не принадлежат к мятежникам и знают, какого приема заслуживает войско союзников их императорских величеств, явившееся освободить вас от тирана Бонапарта и, водворив здесь мир и порядок, восстановить законное правительство.

Марсель ответил весьма кратко:

– Вы находитесь здесь по праву войны, поступайте как вам заблагорассудится!

При этих словах он указал на двор, где стояли столы, уставленные яствами.

Офицера этот вид привел в веселое настроение, и он сказал:

– Я вижу, что вы очень рассудительный француз. Впрочем, таковых, к счастью, много в этой стране. Так, например, господин Турпен, мэр Шалона, принял нас очень радушно, со слезами на глазах, и просил нас, чтобы мы сами роздали населению города белые кокарды.

– И что же, шалонцы повиновались этому мэру? Они приняли кокарды, переданные им через вас?

– Конечно, боже мой! – ответил офицер, сбивая грязь с сапог. – Впрочем, раздача значков производилась в здании мэрии. Взвод моих солдат присутствовал при этом… на случай появления какого-нибудь упрямца.

– Ах, значит, были и упрямцы! – произнес Марсель, весь дрожа от внутреннего волнения.

– Да, были и такие, главным образом среди черни. Лучшие люди, почтенные граждане, владельцы поместий по соседству, все охотно кричали: «Да здравствует король! Да здравствуют союзники!» – и с видимым удовольствием нацепляли на себя белую кокарду. Мы пожимали друг другу руки и пили вместе ваше прекрасное игристое вино. Это было прелестно!

– А как поступали с упрямцами?

– Смотря по тому, кто они были. Женщин, принимая во внимание их пол, щадили, ну а с мужчинами поступали иначе. Многие с негодованием срывали королевский знак отличия и топтали его ногами; были и такие, что осмеливались провозглашать узурпатора. Их расстреливали. Что же делать! Мятеж, вы понимаете! К этому вынуждает война… Но здесь, – поспешил прибавить офицер, – я вижу, не придется прибегать к таким крайним мерам. Я счастлив, что встречаю здесь такой любезный прием. Пожалуйста, скажите, как называется эта ферма.

– «Божья слава».

Офицер продолжал:

– Я вижу, на этой ферме «Божья слава» вы хорошо умеете принимать друзей – ваших неприятелей. Столы уставлены яствами, выкачены бочки. Мой привет вам, господин фермер! – при этом он протянул руку Марселю.

Но тот сделал быстрое движение, указывая на ручей и говоря:

– А ваши лошади? Разве вы не боитесь, что они убегут или утонут?

Офицер оглянулся назад.

– Не беспокойтесь! – сказал он. – Они сами сумеют найти себе пищу и уберечься от всякой опасности.