Тайны седого Урала
Шрифт:
Видите, какое отличие от царского благоволения к Демидову: ни тебе подъемных денег — чтоб опериться на первое время, ни огромной территории в личное пользование, ни одной захудалой деревеньки с крепостными, ни щедрых льгот в обложении налогами.
Тем не менее Молодой умел устраивать свои дела. Он был хоть и авантюрист, но не безрассудный. И об уральских богатствах он что-то уже знал заранее. Умел и с деньгами как-то выкручиваться, этот недавний клейменый ссыльный. В феврале 1703 года умудрился занять у Ивана Патрушева (горных дел надзорщика) сто рублей, которые обязался истратить на организацию поставки железных руд заводам в Тобольском или Кунгурском уездах.
Конечно,
Но вот пока он прибыл на Урал и сразу стал обдумывать способ завладеть землей для строительства на ней завода. Тут у него возникли сложности. Царским указом завод-то завести ему позволили, да условия тогда на Урале так сложились, что сунуться без протекции никуда было невозможно. Со строгановских земель его шуганули, в других местах земские начальники несусветные взятки вымогали.
Но и тут извернулся Молодой. Взял и просто купил участок земли невдалеке от найденных им залежей железных руд возле речки Мазуевки (в 45 верстах от Кунгура).
С 1 августа 1704 года на участке уже кипит работа — рубится лес, возводятся дома, свозится руда, готовится уголь. 30 декабря этого же года завод выдал первый металл. А Молодой, едва от первых доходов выкупил в 1706 году заложенное в Москве имущество, уже замысливает расширение дел. Только далее все больше и больше глотало денег заводское устройство. Тогда он в 1707 году компаньонов пригласил, с деньгами стало полегче, и, казалось, работай, богатей.
Но… 1707 год вновь оказался для Молодого роковым.
Его удачливая работа вздувала вокруг него сполохи недоброжелательства. И действительно, для плавки, кузниц нужен уголь — значит, вырубался окрестный лес, что основательно ссорило его с близживущими крестьянами, которые, кстати, тот лес сами использовали, чтобы помаленьку для своих нужд плавить такую же руду.
Заведенные Молодым хорошие отношения с местными рудознатцами ссорили его с крепнущими Демидовыми, которые отлично понимали, что благополучие металлургических заводов зиждется на надежной сырьевой базе, и вовсе не желали терпеть конкурента, бравшего руду не так уж и далеко от мест, где они сами собрались ставить заводы. И выбили-таки Демидовы у царя указ, ограничивающий возможности Молодого. Тем не менее завод Молодого работал, выдавая немало продукции (4–6 тысяч пудов в год только кричного железа, а еще была сталь), принося прибыль.
Но враги не оставляли надежды полностью уничтожить и завод, и самого Молодого. Такая возможность им представилась в январе 1707 года. В те дни Молодой возвращался на Урал из долгой поездки в столицу и другие места, где приобрел большой набор справы для расширения завода. Все это он отправил на восемнадцати санях, основательно нагруженных. И какой-то добродей донес откупщику таможенных сборов, что обоз Молодого миновал кунгурскую таможню и не заплатил должной пошлины. Тот пожаловался воеводе. Немедленно отряжена была погоня. Чиновники и стрельцы остановили обоз Молодого и досмотрели его поклажу. И, как и ожидалось, нашли к чему прицепиться. На санях оказался порох, который Молодой хотел использовать для подрыва твердых рудных масс. А порох, как и любой воинский припас, тогда был товаром строгого учета. Беззаписный его провоз был немаловажным государственным проступком. Это был повод для ареста Молодого и начала следствия. А уж когда началось следствие, воевода дал приказ сделать тщательный обыск всего имущества Молодого. И вот тут-то открылась главная улика, которая вновь ввергла его в узилище. Среди бумаг Федора нашли писанные его рукой «заговорные письма», несколько тетрадей, где заводчик хранил рецепты приворота к себе людей вообще и женщин в особенности. Предтечу Дейла Карнеги в те дремучие времена не поняли, содержимое тетрадей сочли злостной ересью и после почти восьмимесячного содержания в тюрьме при Сибирском приказе вынесли приговор: Молодого «бить батогами нещадно и те письма у него на спине сжечь…» Приговор подписал князь М. П. Гагарин.
Все эти долгие месяцы, пока шло расследование, завод не работал, а имущество Молодого, опечатанное, ждало решения суда. А нажито оборотистым расторопным купцом было немало. Его дом был полной чашей. Хороший гардероб французского, венгерского и польского покроя платьев, камзолов с пуговицами серебряными, немецкая обувь. У него был установлен даже орган пятиголосый, а на стол подавали шикарный деликатес по тогдашнему времени — сахар. И, кстати, среди описанного у Федора Ивановича Молодого имущества были и учебники, и счетные доски, и доски учебные. Он сам был неплохо, можно сказать — европейски образован: в его письмах и деловых бумагах часто встречаются технические термины, применяемые в саксонских наставлениях по горному делу, и он, по-видимому, старался дать хорошее образование и своим детям.
Федор Иванович, перенесший батоги и костер на своей спине, был выпущен из тюрьмы. И сразу стал хлопотать о возврате завода и имущества. Правда, первую такую попытку он сделал еще в августе 1707 года, сидя за решеткой. Только 7 сентября 1708 года князь Гагарин распорядился вернуть ему имущество и завод.
Казалось бы, минули черные дни, начинай, правда, после больших убытков, снова работать, зарабатывать. Да, видно, судьба такая вышла Федору Ивановичу — не удалось и в этот раз безопасно устроиться в кунгурских лесах.
Снова подловили его недруги на сущем пустяке. Одним из условий освобождения Молодого из тюрьмы было обязательство отыскать несколько месторождений селитры. Федор Иванович отыскал такое место, о чем донес кунгурскому воеводе. Тот послал обследовать указанную залежь. Осмотрщикам она не понравилась — мол, мало здесь будет селитренного камня. Тем не менее образцы руды и пород послали в Москву. Они попали опять к Гагарину, и князь не признал в образцах нужной руды, а назвал все пустой породой. За то же, что ее Молодой осмелился прислать, велел его… отправить с женой и детьми в ссылку в Мангазею.
Такой жестокий приговор не чем иным, как происками врагов, объяснить нельзя. Обманные образцы в Москву свозились возами — и ничего, всем все сходило, да и правильно, — чтобы не отбивать охоты к поиску. Это с одной стороны. А с другой — непонятно, как Молодой мог ошибиться в определении селитры. Ведь его верная помощница в делах — жена — считалась крупным специалистом среди знатоков именно в опробовании селитры, и ее экспертных оценок в этих вопросах часто запрашивали официальные власти…