Тайны седого Урала
Шрифт:
Василий Никитич и сам прекрасно сознавал, что если вернуть беглых по месту их прежнего жительства, то «работать при заводах будет некому». Но 12 ноября 1735 года вышел именной указ императрицы. Указ определил набор жесточайших мер по искоренению раскола на Урале. Предписывалось широкое применение воинских команд, чтобы всех «раскольников, монахов и монахинь, развесть под караулом по разным монастырям внутрь Сибири. А живших при скитах беглых посадских, государевых и монастырских крестьян поселить при казенных заводах, а сбежавших от помещиков крепостных вернуть по владельцам». И Татищев верноподанно принял указ к неукоснительному соблюдению.
Нам трудно
В самые глухие, потаенные места отправлялись команды со строгим наказом — сжечь притаившийся там раскольничий скит, захваченных обитателей доставить в Екатеринбург. Стон пошел по уральской земле. Многие обитатели скитов решались на самосожжение, отчаянные бросались на солдатские штыки. Но неравны были силы. Солдаты выгоняли на мороз бедных обитателей укромных скитов, сжигали все постройки и уводили людей в Екатеринбург. Действовали масштабно. Уже 12 декабря в столицу горного Урала было доставлено только монахов и монахинь старой веры 467 человек.
Пошли бедные старцы и старицы по этапам.
Заточили их в тюремные каморки монастырей.
Только… Только вскоре они почти все сбежали! Оказалось, посланные Татищевым команды не все скиты пожгли, гнезда не всех покровителей раскольников он разорил. Совсем немного времени прошло, и вновь стали возникать на Урале тайные старообрядческие обители. Вновь наполнились они жаждущим духовной свободы людом. Оказалось, невозможно ее отнять у людей, если готовы за нее они умереть…
А Татищева вскоре отозвали с этого поста. В том числе и за то, что излишне жестоко повел он себя с раскольниками.
Органическое неприятие неправедностей, укоренившихся в церковной и в общественной жизни, стремление к чистоте и в быту и в вере. Вот, по сути, отстоявшаяся нравственная основа сегодняшних сторонников русского раскола. Их мирный, строгий образ жизни, безусловная традиция бытования в ненасильственном мире привлекали и привлекают много приверженцев. Во всяком случае, на Урале вплоть до начала XX века на поклонение святым местам раскольников сходилось много верующих старообрядцев.
Одно из самых почитаемых ими мест здесь были Веселые горы — местность к северо-западу от Екатеринбурга, где схоронены старцы Гермоген, Максим, Григорий и Павел.
Это были разные люди.
Отец Гермоген, к примеру, прославлен строгой подвижнической жизнью. Ему довелось испытать на себе безжалостную усердность татищевских воинских команд, осуществлявших «выгонку» из скитов старообрядцев. Могила его в 25 километрах от Невьянска.
А отец Григорий был иконописцем. По преданию, большую часть икон он написал, пристроившись на вершине Потной горы — скалы в Веселых горах.
Житие святого Симеона Верхотурского
Урал подарил русскому православному миру одного из наиболее почитаемых святых. Речь идет о Симеоне Верхотурском, культ которого и поныне широко распространен в России. Примечательная деталь: среди икон, сопровождавших семью отрекшегося императора Николая II в ее скитаниях, были две с изображением Симеона Верхотурского.
Чем же заслужил столь долгую и лестную память единоверцев этот герой церковных преданий?
Сразу надо заметить, что подлинное имя этого человека неизвестно. Оно ему было присвоено через 50 лет после смерти. И, называя его так, мы лишь отдаем дань традиции.
Достоверных сведений о Симеоне Верхотурском очень мало. Устоялось мнение, что он выходец из Европейской России, из семьи дворян, о которых никто ничего не знает. Предположительно родился Симеон между 1600 и 1610 годом — в пору великой Смуты. По-видимому, семья была религиозна, и Симеон с детства получил хорошее знание православного вероучения.
Что его побудило уйти из дома, доподлинно тоже неизвестно. Тем не менее факт — он объявляется бездомным странником в селе Меркушино, верстах в пятидесяти от города Верхотурья и тоже расположившегося на берегах Туры. Странник появился в селе, когда оно было уже достаточно многолюдно. В селе возвышался храм во имя архистратига Божия Михаила. Можно попытаться датировать прибытие Симеона в село, поскольку известно время его образования. Меркушино было основано в 1620 году. Пока жители корчевали землю под пашни, рубили срубы под дома и сараи, пока, освободившись от первой острой житейской нужды, приступили к сооружению храма, пока возводили его, обряжали, прошло не менее 5–10 лет.
Так что Симеон прибыл сюда примерно двадцатипятилетним.
Пропитание себе Симеон зарабатывал. Он не христарадничал. Во время своих странствий, пока забрался за Каменный Пояс, обучился где-то ремеслу портного-скорняка, стал шить шубы с нашивками — дело очень нужное в холодных зауральских краях. Как можно понять из его «житий», все же портным он был неважнецким. Не пришло настоящее умение в нежные дворянские ручки. «Жития» повествуют, что, поскольку Симеон до конца дней своих собственным домом так и не обзавелся, портняжничал он на дворе очередного работодателя. Там же и жил, пока исполняя заказ. Там же и питался. Так вот, когда приходила пора сдавать работу, немного не закончив ее (что-то, видно, не так получалось), Симеон исчезал со двора заказчика. Переходил в следующий дом. Как повествуют «жития», нередко ему за уклонение от окончания работы приходилось сносить оскорбления и даже побои. Но такое отношение не влияло на поведение Симеона. По-видимому, умение в ремесле своем он поднять не мог. Да и нужды особой не было. Заказчиками бродячего портняжки были большей частью бедные поселяне. Им не по карману был более умелый мастер. Так что находился следующий бедняк-заказчик, и все повторялось сначала. Впрочем, «жития» свидетельствуют, что праведный Симеон «и оскорбления, и даже побои переносил терпеливо, как вполне заслуженные».
Утешение для себя Симеон находил в двух делах — он часто и усердно молился в храме и ходил рыбачить. До начала нашего века сохранился камень на берегу реки Туры, с которого Симеон удил рыбу. Камень большой, сложной конфигурации, с как будто нарочно вырезанной приступкой для ног. В симеоновы времена возле камня росла огромная разлапистая ель. Но вскоре после признания Симеона праведным чудотворцем стала она по веточке расходиться на сувениры богомольцам. И постепенно от такой жизни стала засыхать. А в 1854 году ее вовсе сломило ураганным ветром, и остался только прогнивший пень да узловатый корень…