Тайны Сент-Ривера
Шрифт:
– И что же он предполагает? – спросила я.
– Он считает, что Смоллер мог создать вирус, который изменял действие программы, управляющей камерами наблюдения в «Уникуме» таким образом, что они начинали подавать сигналы тревоги не тогда, когда в наблюдаемом пространстве что-то происходило, а наоборот, когда там устанавливался стабильный, относительно, конечно, режим. Причем вирус создавал эти изменения в программе только на короткое время, а потом все возвращал к прежнему состоянию и самоуничтожался. Он запустил свой вирус дважды: в первый раз для того, чтобы создать ситуацию, которая позволит ему проникнуть в галерею рано утром, якобы для того, чтобы убедиться в сохранности всех экспонатов, а второй раз вирус сработал в момент этой проверки, что и позволило ему совершить замену миниатюры копией. Так ли это
– Этого объяснения недостаточно, чтобы найти убийцу, – справедливо заметил Дэвид.
– Да, – согласилась я, – миниатюру-то мы нашли, и теперь не так уж важно каким способом ее украл Смоллер, хотя версия сама по себе очень интересная, особенно для господина Тореса.
– Ну, возможно, вы и правы, – вздохнул Эрик Катлер, – но других новостей у меня пока нет.
Собственно больше ничего интересного в этом обсуждении не родилось. Я попросила комиссара сделать для меня распечатки изображений наших подозреваемых, сделанных по записям с вебкамер, и получив их отправилась в свою контору, поскольку до встречи с госпожой Эрвин у меня еще было достаточно много времени.
Джин уже ждала меня за столиком. Я сразу узнала ее, хотя мы никогда не встречались. Ее очень точно описала дочь Смоллера. Глядя на нее, я невольно подумала о справедливости утверждения, что мужчина всю жизнь ищет одну и ту же женщину. Джин была очень похожа на Ирму, только моложе и взгляд был совсем другим, более закрытым, что ли. Впрочем, мнение мое было слишком уж субъективным.
– Надеюсь, вы не думаете, что это я убила бедного Пауля? – даже не обменявшись со мной приветствиями, спросила госпожа Эрвин.
– Нет, такая мысль не приходила мне в голову, – невольно усмехнулась я.
– Извините, просто никак не могу… Может, он и вправду сам это сделал?
– Вы считаете, что это было в его характере? Или у него были на то серьезные причины?
– Скорее, я бы подумала о характере, но нет, я сказала глупость, – вдруг решительно заявила Джин.
– Почему?
– Он не мог этого сделать, поскольку это противоречило его жизненным принципам.
– Каким именно принципам?
– Понимаете, он не был религиозен, в привычном смысле этого слова, но считал, что человек не должен нарушать основных заповедей, не из страха перед какой-то высшей силой, а потому, что любое нарушение законов, влечет за собой дисгармонию, что-то нарушается в мире. Он всегда говорил, что это возвращается к тому, кто преступил. И еще он говорил, что человек свободен в выборе жизненного пути, но не волен распоряжаться самой жизнью. Каждый из нас приходит в этот мир, когда ему положено по высшему закону и так же из этого мира должен уйти.
– Вы хотите сказать, что он был в вопросах жизни и смерти фаталистом, но придавал огромное значение проблеме нравственного выбора? – попыталась я сформулировать более четко довольно путанное объяснение, которое только что услышала, но не совсем поняла.
– Я не умею так объяснить, как надо, но главное – это то, что он осуждал покушение на жизнь, свою, или чужую, не важно.
– Допустим. Тем более, что от версии самоубийства следствие отказалось и по другим причинам. Мы хотим отыскать убийцу. Посмотрите на эти снимки, возможно, кого-то из этих людей вы видели в окружении господина Смоллера, – я передала девушке распечатки, а пока она их рассматривала, подозвала официанта и заказала кофе и фруктовый салат для себя и для Джин, прекрасно осознавая, что еда ее сейчас интересует в последнюю очередь.
– Вот его, я, кажется, видела! – вдруг воскликнула моя собеседница.
Я посмотрела на снимок, это был Эдвин Кафф.
– Где вы его встречали?
– Я не уверена, снимок очень нечеткий, но, похоже, именно этот господин приходил к Паулю. Их разговора я не слышала, он только сказал, что у него дело конфиденциальное, мне пришлось уйти. Только это было давно, еще зимой.
– А позднее вы его не видели?
– Нет. Точно нет.
Эдвин Кафф
Изображение действительно было очень плохим, но это можно было исправить. В наше время сфотографировать человека – не проблема. Только что нам дает знание того факта, что Кафф и Смоллер встречались?
– Кафф? – удивился комиссар, – он, конечно, попал к нам на заметку, но все, что мне удалось о нем узнать, не вписывается в обстоятельства этого похищения. Во-первых, его коллекция никакого отношения не имеет к лаковым миниатюрам. Во-вторых, его уважают и очень жалеют на том острове, где он сейчас вынужден жить.
– Вынужден? – теперь удивилась я.
– У него большая беда. Два года назад он потерял жену, женщину, которую, как все говорят, буквально боготворил. Все это мне рассказал старший инспектор Генри Бартон, начальник полицейского участка на острове Пирс. Так вот, госпожа Кафф умерла от какой-то неизлечимой и скоротечной болезни крови. Генри даже сказал мне название, но я не запомнил. Женщина оставила мужу дочку, тогда девочке едва исполнился год. А полгода назад выяснилось, что ребенок тоже унаследовал это страшное заболевание. Врачи борются за жизнь малышки, дочке Каффа сейчас три года. Надежда есть, медицина ведь развивается, а это направление особенно. Кафф купил дом на острове, поскольку там почти круглый год практически одна и та же погода, доктор, который лечит ребенка, утверждает, что в таких условиях девочка должна себя чувствовать лучше. Сейчас уже есть препараты, которые позволяют надеяться, что болезнь отступит, и дочь Эдвина Каффа будет жить, возможно, даже выздоровеет. Но пока еще ситуация достаточно тяжелая. Так что, подумайте сами, может ли он думать сейчас о пополнении своей коллекции?
– Я готова с вами согласиться, но тогда зачем он приезжал в «Уникум»? К тому же дважды. И Джин Эрвин, которая была близкой подругой Смоллера, предполагает, что именно господина Каффа она видела в доме покойного. Правда, она не очень уверена из-за плохого качества снимка, который я ей показывала, да и было это еще зимой. И, тем не менее, все это очень странно.
– Да, действительно странно, – задумчиво произнес комиссар, – пожалуй, стоит спросить об этом самого господина Каффа. Я полагаю, вы собираетесь на остров?
– Да, вот только подожду материалов, которые обещал для меня поискать Дэвид.
В сети и в периодике оказалось не так много сообщений об Эдвине Каффе. В основном, рассказы о трагедии в жизни этой некогда вполне счастливой семьи. Удалось найти несколько фотографий. Жена Каффа была очень красивой женщиной. В одном журнале Дэвид нашел снимок супругов, сделанный во время их свадебного путешествия. Он скопировал это фото для меня. Я смотрела на восторженные лица молодых людей, и сердце мое сжималось от чувства острой жалости. Я думала о несправедливости судьбы, разлучившей их в момент, когда они были так нужны друг другу.