Тайны соборов и пророчество великого Андайского креста
Шрифт:
В центре по-прежнему остается арка и створка раковины, но опорой им служат теперь не деревья, а столбы. Сам розовый крест-анк перемещен в центр арки; он представляет собой равноконечный крест, под поперечной перекладиной которого расположены перевернутые
Хотя исчерпывающее объяснение символики этой алтарной купели было бы преждевременным, давайте остановимся лишь на некоторых символических соответствиях. Фасады готических соборов обычно украшаются аркой, которая также воспроизведена на упомянутом Фулканелли жертвеннике в особняке Лальемана. Здесь же, на витражном стекле XV в., что над алтарем, изображена роза с пятью лепестками. Буква Л, соответствующая перевернутой Альфе, повторяет начертание букв Ана Андайском Кресте. Как показано на алтарной купели на иллюстрации 2.7., к началу III в. сокровенная тайна стала более абстрактной и ортодоксальной. Вместо креста-анк с цветущей розой мы находим равноконечный крест, который заменил собой также и Древо Жизни. Вскоре этот образ трансформируется в монограмму ХР, которая характерна для эпохи христианской империи.
Как только в V–VI вв. Римская империя распалась на части, восстали из небытия многочисленные полухристианские-полугностические группировки. Как бы там ни было, но и центр гностических учений — Александрия и Восток в целом потеряли связь с Западом, где среди гностиков сохранился символ анка с розой, который со временем развился в розовый крест и стал определяющим символом ушедшей в подполье европейской эзотерики. Намек Фулканелли относительно розового анка с крышки саркофага в Сен-Оноре в Арле явно отсылает нас к христианскому Провансу середины I в., а также, хотя и не столь явно, к истоку легенд, окружающих Святой Грааль.
В VII в., когда Европа все еще переживала Темные века, со стороны Аравии повеял легкий бриз; это заявила о себе новая историческая сила — ислам. Арабские ученые открыли для себя греческую мудрость, которая давно уже была забыта на Западе. Джабир, арабский философ VIII в., собирал свидетельства о древней алхимической премудрости, из которых и был составлен первый капитальный труд, ставший краеугольным камнем будущих изысканий в области алхимии. Алхимики из числа исламских суфиев в X–XI вв. сотрудничали с еврейскими каббалистами из Испании и возродили медицину и философию.
Из этого же источника черпал знания и французский монах Герберт д’Орийяк, учившийся в Испании, а впоследствии ставший папой Сильвестром II. По его инициативе зародилось движение, выразившееся в целом ряде событий, которые несколько веков спустя привели к зарождению орденов крестоносцев, к гонениям катаров и к готическому Возрождению. Все эти книги в камне, все фасады величественных соборов в сжатой и лаконичной форме выражают учение алхимии и гностическую эсхатологию, которые
Ко времени прихода крестоносцев арабы значительно опережали Запад в развитии. Зная это, некоторые крестоносцы, среди которых были и хронисты папы Сильвестра II, проявили достаточно ума и расторопности для того, чтобы не упустить ни малейшей возможности поближе познакомиться с арабской культурой и усвоить все, что только было возможно. Часть усвоенного ими относилась к области тайных знаний. Тамплиеры, являвшиеся вооруженным отрядом ордена Богоматери горы Сион, к XIII в. стали основными хранителями тайного знания.
Когда в начале XIV в. тамплиеры были запрещены, их тайное учение распалось на фрагменты, из которых, казалось, уже невозможно составить единое целое. Восприемниками алхимической традиции, мысль о которой едва брезжила в общественном сознании, стали появившиеся в начале XVII в. розенкрейцеры — научная элита своего времени. Спустя еще одно столетие алхимия преобразилась и стала называться химией, а тайное учение оказалось собственностью розенкрейцеров, масонов и оккультистов.
Д-р Уинн Весткотт, занимавший с 1887 по 1898 г. пост судмедэксперта лондонского Сити, был масоном, розенкрейцером высокого посвящения и одним из основателей герметического ордена Золотой Зари, самой значительной оккультной организации в Англии XIX в. В лекции по алхимии, прочитанной им в 1890 г., он обращается к нам: «Никогда и ничему не научишься, слушая многословные речи. Свет денницы может озарить любого из вас — чудеса случаются, когда их менее всего ждешь». Эти слова свидетельствуют о том, что он по меньшей мере понимал, что в основании алхимии лежит глубокая гностическая тайна.
Весткотт весьма авторитетен в этой области. Он впитал идеи масонов и розенкрейцеров и активно содействовал основанию ордена Золотой Зари. Совершенно очевидно, что за ним стоят некие более могущественные силы и более масштабные процессы. А его «искрометная» лекция свидетельствует о чем-то большем, чем мимолетный интерес. Эта пространная лекция была прочитана перед аудиторией на самой заре истории новоявленного ордена. Надо полагать, что это была своего рода проповедь основ алхимии, исповедуемой розенкрейцерами.
Уже в самом начале лекции был выдвинут тезис о том, что алхимия — это всего лишь «Высшая Химия», которая имеет дело с «естественной природой первичных стихий [18] , металлов и минералов». Хотя и не слишком экстравагантное, это объяснение древнего термина «алхимия» оказалось достойным и достаточно точным, не польстившимся на приманки спекулятивной филологии. Тайна остается тайной, но можно с уверенностью сказать, что в этой странной лекции содержится множество ключей и умозаключений, позволяющих нам понять, каким образом тайна пережила века, отделяющие эпоху готических храмов от времен Фулканелли.
18
Английскому термину «Elements» соответствует понятие о стихиях: огне, воде, земле и воздухе, из различного сочетания которых, по мнению древнегреческих философов, называвших, впрочем, различные наборы стихий-первоэлементов, возникает многообразие форм не только материального мира, но даже человеческих темпераментов (стихиям в живом теле соответствуют органические жидкости: кровь, слизь, желтая и черная желчь), таких, как горячие (энергичные), но эмоционально сухие (злые) холерики (огонь, соответствующий желтой желчи, которая, подобно огню, также горяча и суха), вялые, но радушные флегматики (вода, или слизь, которая холодна и влажна), такие же вялые, но угрюмые меланхолики (земля, или черная желчь, которая суха и холодна) и, наконец, энергичные и жизнерадостные сангвиники (воздух, или кровь, которая влажна и горяча). Горячие характеры исполнены энергии и жизненных сил, а холодные — пассивны и медлительны. Влага делает человека добрым, а сухость — злобным и нелюдимым. Таким образом, влага и тепло обладают невиданным потенциалом определять психофизические свойства человека. В главе «О человеке» в «Точном изложении православной веры» св. Иоанн Дамаскин (об ортодоксальности учения и силе веры которого свидетельствует чудо с рукой от иконы, впоследствии названной «Троеручица») повторяет мысль о том, что человек «соединен из четырех стихий». (Прим. пер.)