Тайны соборов и пророчество великого Андайского креста
Шрифт:
Единство церкви было закреплено отлучениями и анафемами. С этого момента церковь, получив статус имперской, сама начинала эпоху преследований инакомыслящих. Все книги Ария и его единомышленников были сожжены. По императорскому указу укрывательство таких книг каралось смертной казнью. Итак, время Темных веков начало свой отсчет.
Константин, номинальный христианин и вполне реальный кандидат на роль Антихриста, вместо этого явил собой новую модель Христа имперской церкви, Христа-Пантократора, Христа — Повелителя всей Вселенной. Демиург неожиданно стал Мессией, и началась более чем тысячелетняя полоса духовных преследований и репрессий. Отныне вопрос о конце света сделался прерогативой церкви — как в вероучительном отношении, так и в конкретной практике.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПРОСВЕЩЕННАЯ АСТРОНОМИЯ ДРЕВНОСТИ
После воссоздания Богом Нового Иерусалима, о чем подробно рассказано в главах 21 и 22 книги Откровения, на берегах реки, несущей воду жизни, будет стоять Древо Жизни. Это свидетельствует о том, что новое небо и новая земля, обетованные Богом через Иоанна в книге Откровения, на самом деле мыслились как буквальное, материальное возвращение в Эдемский сад. Так, по крайней мере, думали хилиасты. Они видели в этом Божественном воссоздании Храма шанс приобщиться к невинным радостям и усладам человечества, очищенного от грехов. Хилиасты, вполне естественно, полагали, что поскольку во вновь воссозданном раю не будет Древа познания добра и зла, которое послужило первопричиной грехопадения человека, следовательно, в Новом Иерусалиме не будет и самого греха.
Ориген [57] и другие отцы ранней церкви отвергали подобную интерпретацию. Но даже им не удалось полностью вытеснить из ортодоксальной эсхатологии идею о преображенной реальности и преображенном теле. По мнению гностиков, такая реальность может быть искуплена или воскрешена к новой жизни в результате апокалипсической катастрофы. В этом смысле апокалипсис представлял собой нечто вроде шанса для искр света вновь возвратиться и влиться в Свет. И эта гностическая концепция сохранилась в основе ортодоксальных представлений об апокалипсисе.
57
Ориген (ок. 185–253/4 гг. н. э.) — выдающийся христианский богослов, философ, один из предшественников ранневизантийской мысли. Вслед за Филоном Александрийским развивал учение о трех уровнях смысла библейского текста — «телесном» (буквальном), «душевном» (морально-этическом) и «духовном» (философско-мистическом), причем предпочтение отдавалось последнему. Учение Ори-гена об аскетическом самопознании оказало сильное влияние на формирование монашеской мистики в IV–VI вв. В 543 г. в эдикте Юстиниана Ориген был объявлен еретиком.
Ориген считается не отцом, а учителем церкви, ибо большая часть его писаний, особенно — учение о предсуществовании душ, изложенное в знаменитой книге «О началах», а также о конечном спасении всех грешных душ и духов, не получила церковного признания, а сам он хотя и умер православным, однако через два с лишним века был посмертно отлучен от церкви. Это объяснялось тем, что на основе писаний Оригена возникло множество гностических течений. (Прим. пер.)
Христианство возникло и сформировалось в результате политических волнений, вспыхнувших в Палестине в I в. н. э., который явился поистине апокалипсическим периодом истории еврейского народа. Христианство смогло стать универсальной религией лишь после того, как для иудеев наступил «конец света», когда, спустя шесть с половиной веков после взятия и разрушения Соломонова Храма войском Навуходоносора, римские легионы под командованием будущего императора Тита вновь разграбили и сожгли иерусалимский Храм, недавно отстроенный Иродом, а затем изгнали евреев из Израиля. Для изгнанников это действительно было концом света, куда более страшным, чем вавилонское пленение. Тогда примерно через поколение Кир Великий разрешил евреям возвратиться в Иерусалим.
Что касается Нового Вавилона, Вавилона на Тибре, то есть Рима, то последний так и не позволил евреям вернуться на родину [58] . Прошло тысяча восемьсот семьдесят семь лет и вершилось еще немало больших и малых апокалипсисов, прежде чем еврейский народ смог возвратиться в Палестину.
Мы видели, как христианство медленно и неуклонно становилось господствующим вероучением, а затем поистине чудесным образом сделалось официальной имперской религией ненавистных римлян. К концу VI в., когда православная церковь твердо заняла место на сиденье возницы военно-государственной машины Рима, иудаизм оставался всего лишь терпимой неортодоксальной формой религии. Это не означает, что христиане Рима считали иудеев равными. Так, существовали законы,
58
Римляне практически стерли с лица земли комплекс Храма, воздвигнув на его месте капище Венеры, а сам Иерусалим переименовали в Элию Капитолину. Показательно, что на первом Вселенском соборе в Никее в числе епископов, поставивших свои подписи под Символом веры, был и епископ Иерусалима, подписавшийся «епископ Элийский». (Прим. пер.)
После падения Храма в 70 г. н. э. крупнейшими еврейскими общинами стали общины в Александрии (Египет) и в древнем городе Вавилон (Месопотамия). Иудаизм как учение, по-видимому, был спасен во многом благодаря усилиям рабби Иоханена бен Заккаи, который сумел бежать из Иерусалима в самый разгар осады. В Палестине оставались лишь небольшие иудейские общины, наиболее значительной из которых была духовная община в Сафеде, современном Тель-Авиве, расположенном на восточном побережье Средиземного моря. Мистически настроенные евреи из Сафеда сохраняли свое присутствие на Святой Земле вплоть до XII в.
В отличие от христианства, которое прямо объявило утверждения о своих мистических истоках ересью, иудаизм сохранил прочную связь со своими мистическими корнями. Один из древнейших алхимических текстов, «Пророчица Исида — своему сыну Гору», указывает на египетско-еврейские истоки философии преображения, присутствующие в нем. Весьма любопытно, что еврей-современник автора «Пророчицы Исиды», рабби Негуния бен ХаКана, знакомил своих учеников с магическими техниками, стоящими за процессом преображения. В последующие века существования еврейской диаспоры эти учения легли в основу традиционной Каббалы.
По сравнению с анонимным автором «Пророчицы Исиды» рабби Негуния Бен ХаКана был хорошо известным и уважаемым еврейским мудрецом, который учился у рабби Иоханена бен Заккаи. Его имя несколько раз встречается в Талмуде, что само по себе не оставляет сомнений в том, что этот мудрец занимал важное место в начале талмудической эпохи. Его мистическое учение послужило источником вдохновения для целого поколения еврейских мудрецов. С точки зрения наших сегодняшних знаний об истоках происхождения алхимии авторитетность этого мудреца связана с тем, что он считается автором мистического трактата, известного как «Бахир».
Наиболее ранний и авторитетный из каббалистических текстов, «Бахир», что означает «Яркий свет, сияние» (название связано с книгой Иова: «Теперь не видно яркого света [бахир]в облаках, но пронесется ветер и расчистит их» (Иов 37, 21), называется также «Мидраш рабби Негунии», чтобы особо подчеркнуть его авторство. Это достаточно необычно, поскольку имя рабби Негунии фигурирует в тексте лишь однажды, да и то — в самом первом стихе. Зато рабби Аморай, имя, по всей видимости, являющееся псевдонимом рабби Негунии, цитируется целых девять раз. Слово аморайозначает «говорящие», подчеркивая, что данный персонаж был своего рода «спикером» комитета или группы мудрецов. Если этим Амораем был рабби Негуния, он говорил от лица всей традиции и своей собственной группы, которую возглавлял.
Хотя «Бахир» — первый и авторитетнейший текст Каббалы, сам этот термин в нем не используется. Слово каббала, восходящее к еврейскому корню «кбл»,вошло в широкое употребление гораздо позже, в эпоху, когда учения иудейских мистиков I в. н. э. давно стали «унаследованным преданием». Мудрецы «Бахира» предпочитают более архаичный термин «Маасех Меркаба», что в буквальном переводе означает «труды Колесницы». Это название является коннотатом активного мистического опыта, противополагаемого «унаследованному преданию». «Бахир» излагает сложный синтез идей творения и одушевления материи с радикальной концепцией проецирования небесных сфер как средства возвращения к Божественному истоку бытия. Излагая эти идеи, «Бахир» приближает нас к тайне, заключенной в самом сердце алхимии.