Тайны столичных предместий

Герасимов Алексей

— Не. — замотал головой другой. — Там того, площадь станционная, и извозчик есть, мистер.

Однако, какие-то признаки цивилизации, как выясняется, и тут есть.

— Тогда, голубчики, отнесите-ка мои вещи туда, и найдите извозчика. Плачу еще по фартину. — распорядился я, про себя, при том, искренне радуясь, что в бытность мою на службе полицейским художником, инспектор О'Ларри намертво привил мне привычку носить с собой небольшой двухзарядный пистоль.

Не хотелось бы стать жертвой ограбления.

— Вы совершенно напрасно балуете этих пьяниц, мистер О'Хара. — раздался голос за моей спиной.

«Эти пьяницы», заметив его обладателя, сразу же съежились и приняли виноватый вид. — Кондуктор дал им по полпенни, и это оплата как за выгрузку из вагона, так и за доставку до экипажа. Не так ли, господа?

Носильщики часто-часто закивали, подхватили груз, и направились к входу в станцию, а я обернулся к говорившему.

— Доброе утро, инспектор. — поприветствовал я его.

Мистер Вильк ничуть не изменился с тех пор, как я видел его последний раз. Все такой же высокий и могучий, статный, облаченный в безупречно чистую и отглаженную форму с сержантскими нашивками, он по-прежнему гладко брился, в то время как большинство полицейских предпочитало отращивать усы. Еще будучи констеблем, он упоминал, что растительность на лице ему категорически не идет, и, как видно, взгляды его за это время изменений не претерпели. Единственное, что изменилось в нем, так это то, что теперь на груди у него красовался не полицейский жетон, а инспекторская бляха, шлем на покрытой темно-каштановыми волосами голове сменила форменная фуражка, да на поясе появилась кобура с табельным револьвером. В остальном же — все тот же могучий витязь с прямым и открытым взглядом — настоящее воплощение неотвратимости торжества правосудия.

— Здравствуйте сэр. — мы обменялись рукопожатием. — Даже не могу выразить, насколько я признателен Вам за то, что откликнулись на мою просьбу.

— Пустое, мистер Вильк. — ответил я с улыбкой. — Давно уже хотел развеяться, отдохнуть, набраться новых впечатлений…

— О, впечатления я Вам гарантирую, мистер О'Хара. — улыбнулся в ответ сержант-инспектор.

С учетом того широко известного факта, что он никогда не врет, эти его слова не могли меня не порадовать. Видать, не все тут так уж тоскливо и уныло, как это представляется при первом взгляде.

Глава II

В которой мистер О'Хара узнает о паре весьма занимательных изобретений и, немного, о личности одного джентльмена.

Со стороны площади каменная часть станции выглядела несколько иначе. Теперь это была одинокая «башня» со «стеночками» по бокам, эдакие «врата в городской стене». Все свободное пространство в ней занимала широченная и высокая арочная дверь, за которой шел коридор до двух (изначально) выходов на перрон. Какой смысл был делать проход в форме буквы Y я так и не уразумел, хотя, не могу не признать — оригинальное архитектурное решение.

Что больше удивляло, так это наличие крупного циферблата над входом. В таком-то медвежьем углу — откуда?

— Пришлось починять. — сказал Вильк, заметив мой взгляд. — Четыре года сломанные стояли, заржавело все. Возни было, доложу вам, преизрядно.

— Простите, инспектор? — не понял я.

— Мне их чинить пришлось. — пояснил тот. — На часовых дел мастера в казне Комарина денег не было, пытались даже подписку организовать на ремонт, да только…

Он махнул рукой.

— Сэр Филтиарн хотел было ремонтировать за свой кошт — нехорошо это, когда станционные часы не работают, и для пассажиров неудобно — да его отговорили. Правильно сделали, доложу я вам, мистер О'Хара, ведь ежели горожанам самим это не надобно, то и приучать их к дармовщине не следует. Привыкнут, начнут чего-то требовать, себе всех обязанными считать, а поди не дай, так они «Марсельезу» могут вдарить… Нет, правильно его отговорили, я вам доложу.

— Погодите. — помотал головой я. — Вы хотите сказать, что починили часы? Сам?

— Ну а что ж в этом такого? — пожал плечами этот исполин. — Я, знаете ли, механикой очень даже увлекаюсь. Еще констеблем был, когда первый часовой механизм заново собрал. [1] Зато, хотя и бесплатно, знаете, на какие высоты мой авторитет тут сразу поднялся?!! Я тогда только в должность же вступил… Да что мы стоим, мистер О'Хара? Едемте уже. Носильщики, я вижу, уже погрузили Ваши вещи в коляску.

1

Вильк имеет в виду напольные часы, найденные им на помойке в романе «Констебль с Третьего участка».

Я обернулся в ту сторону куда указал мистер Вильк.

Надобно признать, что площадь перед станцией выглядела куда как презентабельнее ее же перрона. Замощенная, пусть и не лучшим образом, с керосиновыми фонарями, круглая словно цирковая арена, окружена она была строениями, в которых легко угадывались конторы, а в одном — так даже что-то вроде ресторации. Напротив же входа в станцию расположилось приземистое двухэтажное здание, не опознать в котором ратушу мог только слепец.

По бокам от ратуши имелось два выезда в город, а в центре площади стоял памятник изобретателю паровоза, Ричарду Тревитику. Не слишком патриотично, но что уж поделать, коли англичанин нас тут умудрился обскакать? Не Государю же рядом с паровозами памятник ставить…

Носильщикам я по фартингу все ж таки дал. Слово, данное пусть и по незнанию, есть слово, и держать его надо. Стоило, разумеется, предположить, что мистер Вильк сам меня встретит, или кого-то пришлет, но зная его характер, его серьезное отношение к службе, я допустил, что ожидать он будет меня уже в окружном околоточном участке. Просьба его была личной, и отвлекаться он мог себе и не позволить. Да и телеграф… Ну как сообщение мое вовремя не дошло?

Инспектор взгромоздился на облучок коляски, намереваясь править, а я поспешил усесться рядом с ним, оставив мягкие кресла повозки своим чемоданам.

— Вы все столь же неприхотливы в быту, как я вижу? — сержант-инспектор иронично приподнял брови.

— Прихотлив. — покаянно вздохнул я. — Но так мы сможем побеседовать, а сидя в экипаже и обращаясь к Вашей спине… Спина, согласен, могучая, но ушей на ней быть не должно.

— И ведь предлагал же мистер О'Раа взять кучера… Н-но-о! О чем же вы желали поговорить, сэр Донал?

— Ну, во-первых, не «сэр». Отец мой был эсквайром, не спорю, но в браке с маменькой не состоял, и меня своим ублюдком признавать не пожелал тоже. Во-вторых, мне очень интересно узнать о здоровье и успехах молодого Вилька, а равно о том, как здесь обосновалась миссис Мэри.

— Ниро — я назвал сына в честь дедушки, — здоров, слава Богу. Доктор Уоткинс мне на свадьбу подарил гуронский амулет для новорожденных, так мальчик растет не по дням, а по часам. Смышленый малец, мой сын, скажу без хвастовства. — ответил инспектор. — Очень любит сидеть напротив вашей картины, когда я читаю, тыкать пальчиком в нее, потом говорить «Па-па».

Он настолько точно передал младенческие интонации в последнем слове, что я прыснул со смеху. Айвен тоже улыбнулся — все же, как я понимаю, отцовство для нас, мужчин, очень большое счастье, о котором наш брат может размышлять и разглагольствовать достаточно долго. У меня детей пока нет — в конце-концов мне только восемнадцать! — но общаясь с почтенными отцами семейств, наблюдая за ними, к такому именно выводу я и пришел. Дети — они облагораживают. Не всех, но большинство.