Тайны тысячелетий
Шрифт:
Затем Сулейман обозрел склоны холмов, где в жалких деревянных лачугах нашли убежище христианские, мусульманские и еврейские семьи, которых его прадедушка переселил из различных концов своих владений. Испанские евреи и мавры, изгнанные Фердинандом и Изабеллой, вскоре присоединились к туркам, грекам и армянам, доставляя товары для магазинов и лавок, которые скучились в запутанных лабиринтах крытого базара Мехмеда. Султаны позволили христианам и евреям исповедовать свою религию, обычаи и законы, но не слишком ее афишируя и платя при этом налог, от которого были освобождены мусульмане.
Оттоманцы представляли мир как извечное поле битвы [25]
У устья Золотого Рога, среди высоких кипарисов, стоит простая мечеть. Это одно из самых святых мест в исламском мире — гробница Эйюпа, почитателя Пророка, сраженного во время первой осады исламскими войсками Константинополя в 670 году. На гробнице выбиты строчки священной молитвы.
25
Г а з и С араб.) ,от газа — воевать) — участники военных походов мусульман против «неверных» (газават). (Прим. перев.)
Здесь, 30 сентября, спустя 8 дней после смерти Селима, Сулейман надел на себя саблю Османа. Итак, он стал султаном, его имя произносилось в пятничных молитвах во всех концах империи и было отпечатано на монетах. Он обладал абсолютной властью, с правом предания мгновенной смерти по любому поводу. Но когда впервые он выехал из своего дворца, среди людей, собравшихся у ворот, разносились ритуальные песнопения: «Не возгордись, мой султан. Бог выше тебя!»
Его первыми официальными актами были: приказ о строительстве мавзолея в честь своего отца, мечети и школы; освобождение 1500 египетских и иранских пленных; выдача компенсации купцам, у которых Селим конфисковал товары; показательное наказание высокопоставленных проходимцев. Все эти меры завоевали ему популярность, подчеркнув его набожность, великодушие и справедливость.
«Людям показалось, — прокомментировал один наблюдатель, — что смиренный ягненок превзошел свирепого льва».
Но вскоре сам ягненок оказался переодетым львом. Восстание паши в Сирии было жестоко подавлено. Затем Сулейман поставил себе целью достичь на Западе того, чего его отец добился на Востоке. В своих первых двух кампаниях он преуспел там, где Мехмед провалился.
Весной 1521 года, когда Лютер зажег факел Реформации, Сулейман начал свой первый поход на Европу. Белград, главное звено в Балканской обороне, контролирующий место слияния Дуная с Савой, пал после нескольких недель штурма и двух десятков массированных атак.
Следующим летом он окружил Родос, бывший бастионом рыцарей ордена св. Иоанна, в юго-западном углу Малой Азии. Этот остров располагался между столицей султана и Египтом, его флот перехватывал грузы с зерном, которые шли на север, и пилигримов, двигающихся в Мекку. Теперь 300 кораблей, на борту которых были 10 тысяч инженеров и артиллеристов, отплыли от Золотого Рога для того, чтобы подготовить позиции вокруг мощного портового города для 100 тысяч человек, которых Сулейман поведет на штурм. Высадившись на остров 29 июля, они начали осаду.
Лето перешло в зиму, а рыцари, наемники и горожане продолжали защищаться. Силы нападающих превосходили их почти в 20 раз. Турки копали траншеи все ближе и ближе, пушки уже обстреливали стены. Мины подорвали бастионы, волны атакующих ворвались, и рвы с водой наполнились их телами. Лишь в одной атаке погибло 15 тысяч человек. После 145 дней отчаянная оборона была сломлена.
Покорив самый укрепленный город христианства, Сулейман предложил щедрые условия. Рыцари и наемники могли свободно покинуть город в течение 12 дней, горожанам позволялось выехать в любое время на протяжении трех лет. Он завоевал восхищение всей Европы рыцарским обращением со своим доблестным врагом. Недостаточно осознавал он тогда ту цену, которую ему придется заплатить за то, что разрешил рыцарям уйти.
Каким человеком был Сулейман? Потомки разделяют любопытство его современников, которые с трепетом и тревогой наблюдали за успехами, венчавшими каждый его поход.
Мы видим его скачущим в процессии на пути в мечеть по пятницам, одетым во все белое. Вот он бросает золотые монеты актерам во время праздника на ипподроме, присутствует при обряде обрезания, совершаемого над его сыновьями, или наблюдает за торжественным шествием купцов 500 торговых гильдий, каждая из которых одета в свой отличительный наряд.
Когда Сулейман не был в походе или на охоте, он жил во дворце Топканы. В отличие от Версаля времен Людовика XIV, ранние оттоманские дворцы были вполне комфортабельны. Монументальные здания сооружались для Бога. Мехмед Завоеватель построил Топканы в виде трех основных дворов, разделенных воротами. Султан обычно пребывал в личных покоях; его визири, судьи и начальники вели дела империи в совете, диване, который находился под куполом и был обрамлен низким широким портиком, видимо, призванные напоминать шатер кочевников. Диван собирался 4 дня в неделю, визири сидели на возвышении, покрытом подушками (отсюда и название — диван). Султан мог слушать заседания, оставаясь незамеченным, за занавесками.
С площадкой для тренировок элитного войска, школой для официальных лиц, студией для художников, конюшней для лошадей, притягивающий, как магнит, всех просителей, Топканы был похож на улей, город внутри города. Десять больших кухонь кормили 3000 его жителей, а в дни дивана — до 8000 человек. Типичный рецепт того времени начинался, как правило, словами: «Взять 500 ягнят…»
Церемония приема посла была подчинена идее прославления величия и мощи Оттоманов. Головы предателей встречали его с имперских ворот. У средних ворот, украшенных двумя башенками, прямо над двором, которых предназначался для простой публики, должны были собираться все приближенные, кроме самого султана. Миновав палаты, где заседала исполнительная власть, посланец входил в сверкающий портик.
Великий визирь встречал его и в особых случаях провожал через ряды 2 тысяч согнувшихся в поклоне официальных лиц, мимо груд серебряных монет, предназначенных к выплате шеренге рослых, крепких янычар. Перед воинами ставили котелки с рисом и бараниной, посла потчевали сотней, или что-то около этого, блюд, в основном вареных и жареных. Расспрашивая посла о его миссии, великий визирь опускал вопросы, могущие вызвать гнев султана.
А теперь о священных внутренних секретах двора. Побывавшие во дворце чужеземцы так говорили о молчании: «Это молчание самой смерти». Посол надевал, идя на прием, затканное золотом платье, а его королевские подарки тщательно проверялись. К восточным монархам нельзя приблизиться без даров — это в Европе хорошо усвоили. У входа в тронный зал два служителя держали посла за руки и ни на одну минуту не позволяли ему отойти. Они провожали его через комнату, толкали вниз, чтобы он целовал ноги султана, затем поднимали, чтобы он мог сообщить свое послание. Суровый султан, в церемониальном одеянии, украшенном тяжелой шелковой парчой, жестком от золотого и серебряного шитья, бесстрастно слушал его, сидя на своем, выложенном драгоценными камнями троне.