Тайные корреспонденты "Полярной звезды"
Шрифт:
Все эти соображения были повторением тех мыслей об «академии шпионства», на которые в 1857 г. Герцен обрушился в «Колоколе».
И поэтому Липранди завершает одну из «Записок» следующим красноречивым призывом: «Письмо это останется между нами и должно быть истреблено, ибо ужасно подумать: каким образом лондонско-русский типографский станок сделался как бы ухом Дионисия Сиракузского, выслушивающего самые секретные из некоторых документов».
Глава XII
1825–1862
…Когда в 1826 Якубович увидел князя. Оболенского с бородой и в солдатской сермяге, он не мог удержаться от восклицания: «Ну, Оболенский, если я похож на Стеньку Разина, то неминуемо ты должен быть похож на Ваньку Каина!» <…> Народ не признавал этого
VII книга, выпуск 2 — о свободе. Снова братья Бестужевы. Как Николай Иванович Греч сделался автором «Полярной звезды». «Записки декабристов» средь штормов 1862–1863 гг. Е. И. Якушкин — главный собиратель декабристского наследства
«Сабля моя давно была вложена. Я стоял в интервале между московским каре и колонною гвардейского экипажа, нахлобучив шляпу и подняв руки, повторяя себе слова Рылеева, что мы дышим свободно: я с горестью видел, что это дыхание стеснялось!» — такими словами начинался вышедший в марте 1862 г. 2-й выпуск VII «Полярной звезды» (ПЗ, VII—2, 1).
Слова эти принадлежали Николаю Бестужеву. Через год после того, как VI «Полярная звезда» напечатала первый отрывок из его замечательных воспоминаний, в VII книге появился второй.
Вот развернутое оглавление 2-го выпуска, в котором, как обычно, можно заметить подробности, важные для расшифровки самой тайной истории этой книги.
Полярная звезда, книга VII, выпуск 2
| Название произведения | Автор | Стр. | Дата (или намек на нее) |
|---|---|---|---|
| 1. Из записок Николая Бестужева | Н. А. Бестужев | 1–7 | Примечание к «Запискам» на стр. 1: «этот отрывок написан на пяти с половиной полулистах серой и весьма толстой бумаги, почерком самым неразборчивым, с многочисленными помарками» |
| 2. Император Александр I и В. Н. Каразин | А. И. Герцен | 8–72 | Февраль 1862 г. (из переписки Герцена. См. XVI, 366 комм.) |
| 3. Еще из Записок Н. А. Бестужева | Н. А. Бестужев | 73–75 | Вступление к обоим текстам: «Отрывок, помещенный нами <стр. 1–7>, был уже напечатан, когда мы получили еще листок и сверх того, отрывок из „Записок“, приписываемых М. А. Бестужеву» (ПЗ,Vll-2,73) |
| 4. Из записок, приписываемых М. А. Бестужеву | М. А. Бестужев | 76–84 | Вступление к обоим текстам: «Отрывок, помещенный нами <стр. 1–7>, был уже напечатан, когда мы получили еще листок и сверх того, отрывок из „Записок“, приписываемых М. А. Бестужеву» (ПЗ,Vll-2,73) |
| 5. Выдержки из записок одного недекабриста | Н. И. Греч | 85–123 | – |
| 6. «Былое и думы» (Два процесса — Бартелеми и Симона Бернара) | А. И. Герцен | 124–160 | – |
| 7. Стихотворение «Забытье» | Н. П. Огарев | 161–166 | – |
Перед нами предпоследняя книга «Полярной звезды» и последняя, где представлены ее корреспонденты. Хотя содержание тома в какой-то степени определялось поступавшим материалом, но все же нельзя не удивиться, как мастерски и целостно собрана каждая книга альманаха. Если 1-й выпуск VII книги как бы имел невидимый подзаголовок — Рассказы
Свобода по-декабристски предстает и в рассказе не-декабриста Греча и особенно в новых строках братьев Бестужевых: «Они все пятеро поцеловались, обратились так, чтоб можно было пожать им связанным друг другу руки, и приговор был исполнен. По неловкости палача Рылеев, Каховский и Муравьев должны были вытерпеть эту казнь в другой раз, и Рылеев с таким же равнодушием, как прежде, сказал: „Им мало нашей казни — им надобно еще тиранства!“» (ПЗ, VII—2, 75).
Свобода для В. Н. Каразина, оригинального общественного деятеля начала века, нечто другое1: это был в изображении Герцена шиллеровский маркиз Поза, благородно и наивно говоривший правду в лицо царям.
Позже, издавая отдельно свое замечательное сочинение, Герцен приписал к нему посвящение:
«Вам, Н. А., последнему нашему Маркизу Позе, от всей души посвящаю этот очерк».
«Н. А.» — это один из главных революционеров 60-х годов — Николай Александрович Серно-Соловьевич. Подпольщик, конспиратор, один из организаторов «Земли и Воли», он обладал какой-то особенной чистотой и благородством, которые проявились в нескольких поступках в духе маркиза Позы2. Герцен видел в таких характерах один из самых главных положительных результатов революционного движения: внутренняя, личная свобода, благородство, без которой не может быть завоевана и упрочена свобода внешняя — для страны и народа.
Проведя читателя «Полярной звезды» сквозь разные круги русской свободы, Герцен затем знакомил его со свободой по-английски во всей силе и слабости («Два процесса» из «Былого и дум»).
Наконец, завершающее стихотворение Огарева было мечтой о настоящей свободе для России в будущем:
Чтоб земля нам да осталась,Воля вольная сложилась.Барской злобы не пугалась,Властью царской не томилась!..О том, чьи послания, преодолев опасности, достигли на этот раз «Полярной звезды», кое-что известно.
И. г. Птушкина убедительно доказала, что материалы для статьи о Каразине были получены от Григория Петровича Данилевского, известного в ту пору литератора, познакомившегося с Герценом в 1861 г.3.
К сожалению, кроме одного письма Герцена к Данилевскому и списка лондонских адресов, который был составлен для него Герценом (см. XXVII, 593), мы не имеем никаких свидетельств об этих связях.
Что «Записки» Николая и Михаила Бестужевых могли исходить только от М. И. Семевского, хорошо известно и уже отмечалось выше. Однако очень многое еще неясно.
М. И. Семевский довольно активно сотрудничал в «Полярной звезде», «Колоколе» и других Вольных изданиях. Видимо, его конспиративная деятельность в то самое время, когда формировалась VII «Полярная звезда», стала известна правительству. Семевскому угрожала расправа: в списке пятидесяти главных «злоумышленников», составленном в III отделении осенью 1861 г., номером 1 был Н. г. Чернышевский, а номером 16— Михаил Иванович Семевский4.
В марте 1862 г. П. А. Ефремов писал в Москву, что «Семевскому запрещено было посещать архивы по проискам Менькова, редактора „Военного сборника“, но теперь это дело устроилось»5.
Слухи о грозящей Семевскому опасности достигли даже далекого Селенгинска и вызвали дружеское предостережение Михаила Александровича Бестужева. Под впечатлением репрессий против студентов в конце 1861 — начале 1862 г. декабрист писал Семевскому (13 февраля 1862 г.): «Наступит снова для русских <…> благодатное времячко запечатывания ума и распечатывания писем. Такие и подобные мысли заставляли меня крепко беспокоиться о Вашей участи»6.