Тайные мечты одинокой женщины

Ваниль Мила

– Прости, что не могу принять боль так, как тебе нравится.

– Кто сказал, что не можешь? – Эйра закрутила баночку. – У тебя прекрасно получилось. Я кайфанула.

Матвей дернулся, чтобы встать, но она удержала его за плечо.

– Полежи, хорошо? Пусть подсохнет. А я руки помою.

Заодно Эйра заказала продукты в ближайшем круглосуточном магазине, отыскав его по приложению. Вернувшись в комнату, она обнаружила, что Матвей задремал.

– Умаялся, бедный, - прошептала Эйра и отправилась хозяйничать на кухню.

Для кулинарных изысков не было ни времени, ни желания.

Как только доставили продукты, Эйра сварила какао и соорудила несколько многослойных бутербродов.

Как она и предполагала, проспал Матвей недолго. Он появился, когда Эйра переливала какао в большую кружку.

– Чем так вкусно пахнет?

– Садись, поешь.

К счастью, он перестал упрямиться.

Оля прислала фото детей с подписью: «Мы спим», и Эйра окончательно выдохнула. Значит, двойняшки не требовали перед сном маму. И Матвей, наконец-то, не напоминал живой труп. Сладкое какао кого хочешь поставит на ноги!

– Спасибо, - сказал Матвей чуть погодя. – Как-то полегче стало.

Эйра пересела к нему на диван и обняла, пристроившись под боком.

– Прости, что заставил беспокоиться.

– Прекрати, - потребовала она. – Не надо благодарить и извиняться. Если люди живут вместе, они заботятся друг о друге, вот и все.

– Наверное…

– Матюш, не хочешь рассказать?

Эйра взяла его за руку.

– О чем? – вздохнул он.

– О чем хочешь. О том, что тревожит.

– Не хочу.

– Но почему? Я же могу помочь.

– Именно поэтому. Мне не нужен психотерапевт.

– Ну… Я просто выслушаю. Это тоже…

– Нет.

– Ладно, не злись, - отступила Эйра. – Так мне уйти?

Матвей легко пересадил ее к себе на колени и обнял, спрятав лицо в ее волосах.

– Останься, - выдохнул он едва слышно. – Пожалуйста, останься.

24. Без гнезда

Матвей ненавидел, когда его жалели, с тех самых пор, как умерла мама. «Бедный мальчик», - вздыхали люди на похоронах, гладили его по голове и отводили взгляд. «Сирота, трудный ребенок», - печалились учителя в школе и заискивающе улыбались, принимая подношения от отца. Гувернантки, сменяя друг друга, передавали из уст в уста, какой непростой характер у того, кто растет в неполной семье. И позже, в интернате, Матвей слышал, как воспитатели обсуждали, что он покинут и никому не нужен.

Жалость делала его жалким, поэтому он предпочитал переживать трудности в одиночестве. Эйра, не зная об этом, вторглась в личное пространство. И Матвей не сумел прогнать ее, потому что боялся обидеть.

Он смирился. Эйре можно все: и пороть, и жалеть. Но, приняв заботу, Матвей почувствовал облегчение.

Тепло Эйры согрело и облегчило боль. И чего он расклеился? У него есть любимая женщина, есть прекрасные дети. Он – богач! А папаша пусть идет… лесом.

Матвей долго не выпускал Эйру из объятий. Говорить ни о чем не хотелось. К счастью, она и не пыталась. Он перебирал ее волосы, гладил ладонь подушечкой большого пальца, вдыхал запах, ставший родным. И жизнь уже не казалась полным дерьмом.

– Может, поедем? – предложил Матвей под утро.

– Так поздно… Вернее, рано.

–

Я отдохнул. На дорогах сейчас свободно. Как раз успеем к пробуждению Мити и Лисы.

– Хорошо, - согласилась Эйра. И добавила, вздохнув: - Прости, что напоминаю, но… ты не сказал…

– Ты о чем? – спросил Матвей, потому что она замолчала.

– Твой отец… Почему он устроил слежку?

– Я сказал, Эйра. Ты невнимательно слушала. Он все еще пытается контролировать мою жизнь. – Матвей поморщился. – Пытался. Больше он нас не побеспокоит.

– Ты говоришь так, как будто он мертв, - пробормотала она.

– Так и есть.

Эйра ахнула и уставилась на него, приоткрыв рот.

– Не переживай. – Матвей усмехнулся. – Я не убийца. Физически он жив.

– Ты… так с ним поссорился? – Эйра сделала ударение на слове «так».

– Нет. Он так решил.

Боль вернулась, но уже не такая сильная. В этом нет ничьей вины, забыть о ссоре не удастся. А Эйра имеет право знать, ведь она беспокоится о малышах.

– Он не будет интересоваться детьми. – Это признание далось Матвею с трудом. – Я не сказал ему, что они мои. Он не узнает, ведь нет никаких документов.

– Не сказал? – изумилась Эйра.

– У меня нет иного способа защитить вас.

Не поймет? Наверное, нет. И к черту!

– Я помню, что в любой момент ты можешь указать мне на дверь, - грубовато произнес Матвей. – Воспользуйся этим правом, если считаешь, что я ошибся. И давай закроем эту тему.

– Поступай, как хочешь.

Непонятно, что творится у нее в голове. Обиделась? Расстроилась? Разочаровалась?

– Так мы едем или нет? – улыбнулась Эйра.

Жизнь не наладилась, но и хуже не стала. Может, немного легче. Или привычнее. Матвей все так же носился между столицей и пригородом, занимался работой, детьми и проектом. Эйра все так же не верила в любовь, разве что заботилась теперь не только о том, чтобы Матвей вовремя ел, но и опрятно выглядел и регулярно отдыхал.

Со стороны, пожалуй, казалось, что они – счастливая семья. Только Эйра так ни разу и не назвала его папой при детях.

Русановы вернулись с моря, но Эйру и детей не отпустили в город.

– И не думай! – отрезала Алла Викторовна, едва увидев собранные вещи. – В Москву? В июле? С двумя крошками? Здесь полно места. Жила же ты тут прошлым летом!

– Дети подросли, - сказала Эйра. – Они шумные, за ними глаз да глаз, а у вас еще внучка…

– Вот именно, - хмыкнула Алла Викторовна. – Ян и Каренька в городе, а мне одной с ребенком сложно. Она такая шустрая… Ты будешь за детьми присматривать, я – домашними делами заниматься, готовить. Поможем друг другу.

– Да, но я не одна, - напомнила Эйра. – Матвей…

– Неужели я Матвеюшку выгнала бы? – Алла Викторовна всплеснула руками. – И он в хозяйстве пригодится. Ян только обещает, а он и дверь в бане поправил, и грядки прополол.

Эйра пожалела его самолюбие, не рассказала Алле Викторовне, как он чуть не вогнал гвоздь в палец, чиня чертову дверь.

– Оставайтесь, - сказал Матвей в ответ на вопросительный взгляд Эйры. – Тебе с детьми тут лучше, чем в городе.

А он кто? Он даже не муж…