Тайные слуги. Подводные диверсанты
Шрифт:
В то время как на крупных пассажирских лайнерах еще не было телефона, связывающего судно с берегом, на большинстве японских рыболовных судов такие телефоны имелись. Японские рыболовные суда были снабжены также самыми современными дизельными моторами и радио.
Под предлогом разбрасывания приманки для рыбы японские рыбаки постоянно изучали подходы к портам и сами порты. Как правило, почти все матросы японских рыболовецких судов имели дорогие фотоаппараты, которыми фотографировали портовые сооружения и береговую линию. Они занимались съемкой даже по ночам, используя инфракрасную оптику.
Половина
Правила посещения американского берега иностранными моряками были до странного нестрогими. Не велось никакого учета прибытия и убытия иностранных моряков. Японские агенты воспользовались положением, которое давало им возможность бесконтрольно сходить на берег под видом рыбаков, выполнять задания и возвращаться на судно. Большинство японских моряков на рыболовных судах являлись офицерами императорского военно–морского флота.
Поведение японцев вызывало удивление. В ноябре и декабре 1938 года в море было много тунца, но большинство японских рыболовных судов стояли на якоре в заливе Тёртл. Однако, когда в январе 1939 года американский Тихоокеанский флот прибыл для маневров в Сан–Педро и Сан–Диего, все они, как один, подняли якоря.
Большинство судов в заливе Тёртл принадлежало «Саузерн коммершиэл компани», директором которой был японец Аббэ. После окончания маневров американского флота Аббэ на короткое время выехал в Японию. Он повез с собой собранные и обобщенные сведения обо всем том, чем занимался американский флот на маневрах.
Мексиканские рыбаки не придали значения тому, что возлюбленный Карменситы не вернулся работать на «Тайо–мару № 3». Это судно не заходило ни в один из американских портов после того, как покинуло залив Тёртл. Кроме того, за истекшее время оно не могло дойти до Японии и вернуться обратно в Тёртл. Тем не менее вся команда этого судна была заменена!
На другом японском судне — «Минато–мару» то и дело менялись капитаны. 30 ноября 1935 года с командой из восьми офицеров и двадцати восьми матросов «Минато–мару» направилось под флагом Тобата в Сан–Диего. Командовал судном капитан Фукино. 20 декабря оно прибыло в порт Бальбоа, при входе в Панамский канал, находившийся в тысячах миль от курса «Минато–мару», и в противоположном от Сан–Диего направлении.
Через два дня оно покинуло Бальбоа и направилось в Сан–Педро. 17 января 1936 года зашло в Салина–Крус, в Мексике, сменив флаг Тобата на флаг Токио. 14 марта остановилось в Гуаймасе, где капитан Фукино посетил фабриканта содовой воды Мацумия. Наконец, «Минато–мару» прибыло в Сан–Педро, но теперь уже не под флагом Токио, а под флагом Симоносэки, а его капитаном был не Фукино, а Суэкити Имамура.
Пробыв в Сан–Педро четыре дня, «Минато–мару» направилось в Масатлан. Раз в четыре месяца оно должно было заходить в Сан–Педро. Когда это судно 19 сентября прибыло туда, вместо Суэкити Имамура, им командовал Юкио Ямасита. В следующий визит «Минато–мару» в Сан–Педро, в конце декабря, капитаном на нем был Юкацу Окомото.
«Минато–мару» не единственное судно, где так часто менялись капитаны. То же самое наблюдалось на «Сэндай–мару», «Бансиу–мару», «Тайо–мару» и других судах.
Ни одно из этих судов на пути в Сан–Педро и обратно не заходило в другой порт; по времени они не могли дойти и до Японии. Замена капитанов проводилась в открытом океане. Капитаны прибывали с японских военных кораблей. Все владельцы японских рыболовных судов, плавающих в американских водах, являлись офицерами японского военно–морского флота и руководителями шпионских групп.
Подавляющая часть японских шпионов действовала под видом рыбаков. Шпионов, прикрывающихся другими профессиями, в Центральной Америке и на Западном побережье Соединенных Штатов было, несомненно, гораздо меньше. Установлено, что в самый разгар японского шпионажа в Америке число шпионов составляло почти десять тысяч.
Результаты, достигнутые шпионской армией Японии, могли быть получены сравнительно небольшим количеством агентов. Однако у японцев было явно выраженное стремление использовать в качестве шпионов астрономическое количество людей. Точно таким же образом они действовали и в важной зоне Панамского канала, но агентами там были не рыбаки, не кули и не фабриканты содовой воды.
* * *
В 1937 году в городе Панама работало не менее сорока семи японских парикмахеров и в Колоне — не менее восьми. Панама расположена при входе в Панамский канал со стороны Тихого океана, Колон — при входе в канал со стороны Атлантического океана.
В Панаме японские парикмахеры открыли свои заведения на самых аристократических улицах: на красивой Авенида Централь и на Калле Карлос А. Мендоза.
Японских парикмахеров было настолько много, что они организовали свою ассоциацию, в которую принимались только лица японской национальности. На собрания ассоциации парикмахеров приходили японские рыбаки. Их всегда встречали как дорогих гостей. Собрания ассоциации проводились в комнате на втором этаже в доме 58 по Калле Карлос А. Мендоза.
Основателем ассоциации парикмахеров был не владелец салона, а всего лишь помощник парикмахера по имени Сонада.
Японский консул в Панаме Тецуо Умэмото регулярно посещал собрания ассоциации. Он и Сонада садились всегда рядом, лицом к присутствующим. О положении, которое фактически занимал Сонада, можно было судить по тому, что консул никогда не садился прежде помощника парикмахера.
Но если на собрании присутствовал еще один член ассоциации, то Умэмото и Сонада, стоя, низко кланялись до тех пор, пока им не подавался знак, что они могут сесть. Этого члена ассоциации звали Такано, он был владельцем очень небольшого парикмахерского заведения в менее богатом районе города на Авенида Б., 10.
Другим важным членом ассоциации являлся Катарино Кабаяма, пожилой бизнесмен с вкрадчивым голосом и аристократическими манерами, проживающий по адресу Калле Колон, 11.
Кабаяма не всегда был бизнесменом, в молодости его видели в обличий босоногого бездомного рыбака. Но и в те времена, когда однажды он в своих лохмотьях поднялся на борт японского военного корабля, приплывшего в Панаму, его встретили свистом боцманской дудки. Вся команда приветствовала «рыбака». После двухчасовой беседы с командиром он покинул корабль снова под свист боцманской дудки.