Тайные слуги. Подводные диверсанты

Роналд Сет

Занятость доктора Фурусава в лечебнице мешала ему принимать активное участие в общественной жизни Лос–Анжелоса, правда, он аккуратно выполнял обязанности президента ассоциации японских врачей и клуба рыбаков и по–прежнему увлекался игрой в гольф и рыбной ловлей.

Госпожа Фурусава, наоборот, много времени отдавала общественной работе. Она была весьма активной деятельницей Южно–Калифорнийской федерации женских организаций и должностным лицом женской буддистской храмовой общины «Коясан». Она являлась одним из основателей Лос–Анжелосского отделения женского патриотического общества Японии, правление которого находилось на Франклин Авеню, 7425 в

официальной резиденции японского консула.

Кроме особого интереса, проявленного Фурусава к портфелю шпиона Тории, не было никаких других фактов, которые дали бы повод считать доктора японским шпионом. ФБР не могло выделить достаточное количество людей, чтобы держать под постоянным наблюдением близких друзей и посетителей дома 117 1/2 по Уэллер–стрит. Однако ФБР установило тщательное наблюдение за лечебницей и обнаружило многое, что вызывало тревогу.

Следует, однако, помнить, что хотя люди ФБР и сделали некоторые открытия, их поле зрения было ограничено. Объяснялось это отношением официальных кругов к шпионажу и в особенности к контршпионажу, отношением, которое лишало органы безопасности необходимых средств для полного расследования. Успеху дела также препятствовало отсутствие координации между ФБР и другими контрразведывательными органами, такими, например, как военно–морская разведка, действующая самостоятельно. Военно–морская разведка тоже сделала тревожные открытия и, как мы увидим, расстроила некоторые планы японцев.

Существующее положение позволяло японцам вести подрывную работу почти беспрепятственно, а агентам ФБР и морской разведки очень часто затрудняло деятельность. Тем не менее смерть капитана 3 ранга Тории и явное беспокойство, проявленное при этом Фурусава, побудили один из контрразведывательных органов взять под наблюдение дом на Уэллер–стрит, 117 1/2. И это имело важные последствия.

В результате наблюдения удалось установить наличие связи между немецкими и японскими агентами на Восточном и Западном побережье.

* * *

В год смерти Тории некий немецкий граф Герман фон Кейтель жил в Нью–Йорке и вел себя довольно странным образом. Он держал на службе дворецкого, тоже немца, по имени Манфред, которого нередко приглашал к себе в кабинет, чтобы выпить по рюмочке, коньяку. Видимо, граф отличался эксцентричностью, или истинные взаимоотношения между этими людьми были не такими, какие бывают между хозяином и слугой.

В то же время не вызывал никаких сомнений интерес графа к японским делам. Его часто навещали японцы, и иногда он сам ездил в Вашингтон, на Олбан Тауэрс, к капитану 2 ранга Ёсиюки Итимия, японскому военно–морскому атташе.

Неподалеку от Гудзона, в финансовом районе Нью–Йорка, находился в то время небольшой магазин канцелярских принадлежностей. Весь штат состоял из одного владельца, которому доходов от торговли едва хватало на жизнь.

Однажды граф зашел в этот магазин, желая, очевидно, укрепить свою репутацию эксцентричного человека. Он сказал несколько удивленному владельцу, что собирается сделать большой заказ на изготовление почтовой бумаги со своим именем и адресом. Граф заявил далее, что заказ может быть сделан при условии, если образец почтовой бумаги будет выставлен в витрине магазина в определенном порядке и в определенном же порядке в витрине будут расставлены все другие предметы.

Желая заработать, владелец магазина согласился удовлетворить каприз клиента. Он нанес заказанный текст на почтовую бумагу небольшого формата и выставил образец в витрине так, как хотел граф. Однако он не заметил, что в последующие дни к его магазину проявили необычный интерес японцы. Посмотрев витрину, они быстро уходили.

Дальнейшее поведение графа убедило владельца магазина в том, что его клиент более чем эксцентричен. Ни один нормальный человек не стал бы так часто менять адрес и всякий раз печатать его на тисненой почтовой бумаге. Но поскольку это приносило хороший доход, стоило ли возражать?

Совершенно неожиданно в середине марта 1933 года торговец канцелярскими принадлежностями потерял своего клиента. Как оказалось потом, это была временная потеря. В сентябре граф снова, зашел в магазин и заявил, что уезжает на Тихоокеанское побережье. Он попросил заготовить для него несколько визитных карточек, образец которых следует поместить, как и раньше, в витрине магазина. На карточках не должно быть титула, а только: «Герман фон Кейтель, Уэллер–стрит, 117 1/2, Лос–Анжелос».

Последовавшее вслед за этим появление графа в лечебнице Фурусава привело к тому, что он оказался в поле зрения ФБР. Вскоре было установлено, что немец не только граф, а также высший офицер военно–морского флота Германии.

Агенты ФБР установили за графом тщательное наблюдение. Через некоторое время они выявили личности других шпионов как немецких, так и японских. ФБР наблюдало, хотя и на расстоянии, за приемом, который доктор и госпожа Фурусава устроили в «Кавафуку Тэй», хорошо известном японском ресторане в Лос–Анжелосе для своего гостя. Было отмечено,, что среди гостей находились некоторые японские атташе.

Видимо, граф питал к японским атташе особое расположение. Во время его пребывания на Уэллер–стрит, 117 1/2 японские атташе из Лос–Анжелоса, Сан–Франциско, Сиэтла и Портленда — мест, имеющих важное значение для военно–морского флота США, — посетили лечебницу Фурусава.

Супруги Фурусава, должно быть, чувствовали себя в полной безопасности. Накануне отъезда фон Кейтеля они устроили в его честь еще один прием, на который пригласили не только японских атташе, но и Момоту Окура, руководителя Южно–Калифорнийской ассоциации ветеранов японской императорской армии, — организации, контролируемой, японским правительством. Окура был в то время гражданином США, а его сын Киёси Окура служил ревизором комиссии гражданских учреждений Лос–Анжелоса.

Фон Кейтель оставался в Лос–Анжелосе с перерывами около года, а затем возвратился в Нью–Йорк. Там, естественно, ФБР продолжало наблюдать за ним.

Было установлено, что граф поддерживает тесные отношения с Рой Акаги, управляющим нью–йоркской конторой Южно–Маньчжурской железной дороги. Таким образом, Акаги тоже попал в список тех, за кем велось наблюдение. Выявилось при этом, что Акаги часто бывал в обществе Георга Гисслинга, немецкого вице–консула в Нью–Йорке. Двадцативосьмилетний Гисслинг, типичный нацист, был исключительно непопулярен в США за антиамериканские выступления в период депрессии.

Однажды вечером в конце декабря 1939 года Акаги, за которым следовали агенты ФБР, направился к зданию ассоциации иностранных корреспондентов в доме № 110 по 57–й улице (Запад). Он не вошел в здание, а остановился у входа, где вскоре встретился с Тюдзо Хагивара, главой нью–йоркского отделения официального японского телеграфного агентства Домэй Цусин. Не было ничего подозрительного в том, что два японца встретились и провели вместе вечер. Однако они направились прямо на 66–ю улицу (Восток), где вошли в дом № 5, в котором помещался немецкий клуб.