Тайные тропы
Шрифт:
— Понимаешь, в чем дело? — спросил Ожогин Андрея.
— Пока нет.
— Это от Варвары Карповны. Я пойду к ней, а ты, Андрюша, иди к Игнату Нестеровичу. Пусть он проверит, что за дом на Рыбацком под номером шесть и как к нему можно незаметно подойти ночью.
Всякое поручение радовало Андрея, поэтому, не ожидая подробностей, он принялся одеваться.
Варвара Карповна Тряскина, укутанная в большую серую шаль, ходила по комнате. Когда вошел Ожогин, она испуганно посмотрела на него и молча протянула руку.
— Что
— Нервы шалят, — сказал Никита Родионович. — Надо держать себя в руках.
Тряскина подняла на Ожогина глаза.
— Страшно!.. — почти простонала она.
У Никиты Родионовича зародилось опасение: не выйдет ли так, что в самый последний момент Тряскина откажется от всего, не захочет ставить под удар Родэ и, чего доброго, провалит все дело?
— Неужели вы еще не решились? — спросил Ожогин.
— Я хорошо понимаю, что другого выхода для меня нет. Уж скорее бы, что ли…
— От вас все зависит, — заметил Никита Родионович. — Что это за дом в Рыбацком переулке?
— Обычный частный дом. Я была раза два с Родэ в этом доме. Он состоит из пяти или шести комнат, две из которых предоставлены в распоряжение Родэ. В доме живет слепой старик с дочерью.
Варвара Карповна взяла карандаш и набросала на листке план дома.
Никиту Родионовича интересовал вопрос, можно ли проникнуть в дом до приезда Родэ. Варвара Карповна ответила отрицательно: дочь хозяина дома впускает только по паролю.
— А вы его не знаете?
— Кажется, «Лейпциг», — ответила Варвара Карповна и предложила такой план: когда они приедут вместе с Родэ, она немного замешкается на пороге и повертит в замке ключом для видимости, но дверь оставит открытой.
Варвара Карповна предупредила, что ставни в доме закрываются изнутри. Если ставня ближнего к парадному окна останется приоткрытой, то, следовательно, все в порядке: дверь не заперта. Об этом она позаботится.
Расставшись с Варварой Карповной, Ожогин зашел к Денису Макаровичу. Старик сидел в раздумье у печи. Он погладил согнутым пальцем аккуратно подбритые седые усы, посмотрел на Ожогина и спросил:
— Что решили?
Никита Родионович передал содержание беседы. Надо поторапливаться. Возможно, что в следующий раз Тряскина не пойдет на такой рискованный шаг.
Денис Макарович протянул руки к печи и задумался.
— Значит, придется забраться в дом, — как бы самому себе, тихо сказал он.
— Да, — подтвердил Никита Родионович, — другого ничего не придумаешь. Родэ и Варвару Тряскину привезет машина, и неизвестно, кто еще в ней будет, кроме них и шофера.
— Поэтому-то я и думал, что поручить дело одному Игнату рискованно: уж больно он горяч. Притом возможна предварительная слежка за домом. — Изволин неторопливо погладил руками колени и нерешительно продолжал: — А что, если привлечь Андрея? Он давно тоскует по настоящему делу.
Андрей вернулся домой только в сумерки. Он молча разделся и сел за стол.
— Ну как? — спросил Ожогин.
Андрей
— Нашли?
— Нашли. Под шестым номером — самый приличный дом в переулке, кроме него — мелкота и развалины. Глухое место… Я пойду вместе с Игнатом! — с какой-то отчаянной решимостью закончил он.
Ожогин задумался. Зная характер друга, Никита Родионович опасался, что, уступив ему один раз, придется уступить и в другой. А когда Андрей войдет во вкус боевой работы, оторвать его от нее будет трудно. Возникнет угроза основному заданию, на которое они посланы.
— Мало ли тебе что захочется, — спокойно сказал он. Грязнов покраснел, прижал руку к груди:
— Поймите, Никита Родионович…
— Прекрасно понимаю. Но мы оба отвечаем за то, что нам поручено.
Сбиваясь, Андрей принялся с жаром доказывать, что уверен в успехе, что отлично выполнит задание.
— Неужели, Андрей, ты не понял, почему я колеблюсь?
— Да… но почему вы сами… — Андрей оборвал фразу на полуслове и подошел к окну, став к Никите Родионовичу спиной.
— Вижу, что не понял, — сказал Ожогин. Несколько минут длилось молчание.
— Хорошо, Андрей, ты пойдешь с Тризной, — проговорил наконец Никита Родионович, — что с тобой поделаешь. Но это будет твое первое и последнее боевое поручение… Надеюсь, что все сойдет благополучно.
Он подошел к Андрею и крепко обнял его за плечи.
Ночь. Затемненный город кажется вымершим. Ни света, ни человеческой тени. Только снег, снег и снег… Им усыпаны мостовая, тротуары, крыши домов. Он пушистыми комьями лежит на оголенных ветвях деревьев, тянет книзу провода, образует причудливые шапки на верхушках столбов.
Воздух неподвижен и чист. Шаги звонко отдаются в тишине ночи.
Из-за угла выглянул человек. Никита Родионович и Андрей остановились, всмотрелись. Это был Тризна. Поздоровались молча.
— Что нового? — спросил приглушенным голосом Игнат Нестерович.
Ожогин передал содержание беседы с Тряскиной, объяснил расположение комнат в доме на Рыбацком, рассказал, что предпримет Тряскина.
— Надо проникнуть в дом до прихода Родэ, пользуясь тем, что известен пароль, и встретить гестаповца. Кстати, ночной пропуск не забыли? — вдруг заволновался он, зная, что патриоты ходят ночью с поддельными пропусками, изготовляемыми подпольем.
Игнат Нестерович покачал головой, вынул из кармана маленькую яйцевидную гранату и подал Андрею:
— Спрячь. На всякий случай.
— А может быть Родэ уже в доме?
— Я буду это знать, — сказал Игнат Нестерович, — у меня на улице дежурит человек… Ну, пошли!
Тризна свернул за угол.
Андрей торопливо последовал за ним…
А в это время в подвальном помещении Госбанка, где теперь размещалось гестапо, шел допрос.
В углу небольшой, под мрачными сводами комнаты, освещенной керосиновой лампой, на табуретке сидел человек. Обросший, исхудавший, с кровоподтеками под глазами, он выглядел стариком.