Тайные тропы
Шрифт:
Денис Макарович и Игорек встречали весну по-хозяйски. Изволин помог мальчику сколотить скворечник. Мальчик был переполнен радостью, которая приходит в детстве к каждому, кто прислушивается к весеннему пробуждению природы.
Опухшие веки, глубокие морщины, побелевшая голова и грусть в уставших стариковских глазах свидетельствовали о бессонных ночах, о мучительных думах, терзавших Дениса Макаровича.
Говорят в народе, что горе, которым нельзя поделиться с близким человеком, переносится вдвое тяжелее. Это испытывал на себе Изволин. Смерть
Денис Макарович, как умел, старался рассеять тревоги жены.
Вслед за арестом Леонида других арестов не последовало. Можно было без опасений возобновить временно прерванную деятельность подпольщиков.
Сегодня, после большого перерыва, Изволин решил возобновить встречу с участниками подполья и в первую очередь узнать, что делают Ожогин и Грязнов.
Как и прежде, для связи требовался Игорек. Сегодня Игорек решил добраться до квартиры Ожогина и Грязнова коротким путем и поэтому воспользовался проходом, образовавшимся при бомбежке в здании Медицинского института.
Он уже пересек загроможденный развалинами двор и хотел выскочить на соседнюю улицу, как вдруг его остановил окрик:
— Погоди, малец! Эйн минут… ком гер…
Игорек оглянулся. Мужчина, обросший бородой, в немецком теплом мундире с нарукавником полицейского, пальцем подзывал его к себе.
Мальчик узнал «полицая». Это был тот веселый Сашутка, который уже однажды приходил к Денису Макаровичу в прошлом году и с которым они выследили предателя Зюкина. Игорек отлично помнил, как, расставаясь с гостем, Денис Макарович крепко обнял его и расцеловал. Игорек тогда удивлялся, почему взрослого, усатого дядю называют Сашуткой.
Сейчас мальчик из предосторожности решил скрыть, что узнал «полицая». Он удивленно посмотрел на него и опустил глаза.
— Не узнаешь? — приветливо спросил тот.
Игорек прикусил губу и отрицательно помотал головой.
— Плохо! Очень плохо! С виду парень, а память, как у девчонки.
Игорек насупил брови. Такой комплимент ему явно не понравился, но он решил не менять тактики.
— А я вот тебя помню, — сказал после небольшой паузы «полицай». — Даже знаю, что Игорьком зовут.
Мальчик понял, что упорствовать не следует.
— Это я так… — ответил Игорек. — Это я нарочно сказал, что не помню…
— Ишь ты! — засмеялся «полицай». — Денис Макарович дома?
— Дома.
— Ну, пойди скажи ему, что я пришел…
Стоя в раздумье у окна и глядя на улицу, Денис Макарович увидел торопящегося к дому Игорька. Он посмотрел на часы. Нет, так быстро выполнить поручение мальчик не мог. В чем же дело?
Улыбка на веснушчатом лице мальчика рассеяла тревогу Дениса Макаровича.
— Сашутка появился, — шепнул Игорек.
— Где он?
— Около Мединститута меня ожидает… Я вначале испугался его:
— Вот что, — перебил Игорька Изволин: — беги, зови его сюда, а сам — быстро на Административную, к Никите Родионовичу. Расскажи, какой гость пожаловал, и пусть он и Андрей идут к нам.
Появление связного от командира бригады обрадовало и взволновало старика.
— Полюшка! — обнимая жену за плечи, сказал Изволин. — Придется тебе к Заболотько сходить насчет картошки. Гость ведь пожаловал… от Иннокентия…
— Сашутка? — догадалась Пелагея Стратоновна.
— Он самый.
— За мной дело не станет. — И Пелагея Стратоновна начала торопливо одеваться.
Встреча боевых друзей была радостной. Сашутка подробно рассказал Ожогину, Грязнову и Изволину о жизни партизанской бригады, рассказал о том, что частями Советской Армии освобождены Винница, Бельцы, Николаев, Черновицы, Одесса. Наши войска перешли государственную границу и освободили ряд румынских городов.
Он предполагал, что скажет новость, но оказалось, что Ожогин и Грязнов уже знают об этом: проводя практические занятия по радиоделу, они слушали советские станции.
— Теперь уж скоро и к нам пожалуют! — сказал взволнованно Изволин. — Недолго осталось ждать…
Сашутка рассказал о цели своего прихода.
В двадцати километрах от города, в лесу, есть заводик по изготовлению чурок для немецких газогенераторных машин. Немцев на заводе нет: они боятся такой глуши. Директором чурочного завода совсем недавно назначили «надежного», по мнению немцев, Владимира Борисовича Сивко. Владимир Борисович — один из людей командира партизанской бригады Кривовяза. Через него нужно наладить связь партизан с городом.
— А мы стоим в тридцати километрах от завода, — сказал Сашутка. — Шесть дней назад получили приказание от командования фронта всей бригадой приблизиться насколько возможно к городу. Что-то, видать, готовится. Комбриг просил передать, чтобы вы информировали «Грозного» и подыскали людей, подходящих для связи с нами через завод: обо всем, что творится в городе, мы должны знать. По всем данным, — заключил Сашутка, — гитлеровцы здесь долго не удержатся. Надо быть наготове.
На столе появился горячий картофель. Все с аппетитом принялись за еду. Когда первый голод был утолен, Денис Макарович вскочил и с досадой хлопнул себя по лбу:
— Батюшки! Совсем забыл!
Он торопливо вылез из-за стола, вышел в другую комнату и вернулся оттуда с глиняной бутылью. Обтер с нее пыль и разлил по стаканам остатки густой настойки.
Никита Родионович поднял стакан и встал. Его примеру последовали остальные.
— За тех, кто погиб смертью храбрых, и за живых, которые отомстят за них и доведут борьбу до конца!
Молча выпили.
При выходе из квартиры Изволина, в коридоре, Ожогин и Грязнов столкнулись с Тряскиным. Он был сильно пьян, еле держался на ногах. Встретив старых знакомых, Тряскин обрадовался, засуетился.