Тайный агент
Шрифт:
– И знаешь кто тебя спас?
– Лёня стоял, сесть ему не предложили, и молчал. ...
– Мой отец, ... хотя он умер как десять лет назад. Хороший был человек, я за него любому бы глотку порвал. Поэтому я тебе ещё тогда, когда нам сам артист хвастался, что убил твоего отца, разрешил отомстить.... Что ты и сделал.... Между прочим, за это я тебя уважаю. Ты знал чем опасен для тебя такой шаг, но всё же решился на него, за твою смелость я и взял тебя под свою защиту. .... Командир, между прочим, тебя на куски хотел порвать, он так бы и сделал, не останови его я тогда. ... Короче, не лезь ты, Лёня не в своё дело. Если я разозлюсь, то рядом с Дербенёвым любой окажется. ... Всё ясно?
– У парня больное сердце.
– А мне плевать!!, - командир со всего размаху стукнул по столу.
– Он совершил чудовищный проступок. Чудовищный - это ещё мягко сказано, и он должен понести соразмерное его проступку наказание.
Лёня промолчал и расстроенный повернулся, чтобы выйти из кабинета.
Уже у двери до него донеслись слова директора.
– Завтра с утра Дербенёв, вернее - это омерзительное уродство будет показано всем пацанам как назидательный урок. ... Потом забирай его себе. Сможешь поставить на ноги - хвала тебе как врачу. Нет - не осужу. Всё. Ступай.
Расстроенный Лёня ушёл к себе, с ужасом ожидая завтрашнего дня. Не вид Сергея пугал его, он боялся, что не сможет помочь парню. ...
Глава.
– Леонид Александрович, Леонид Александрович, - Лёню кто-то тряс за плечо, пытаясь разбудить. Будильник показывал три часа ночи.
Открыв глаза Лёня увидел перед собой Колю.
– Что-то случилось? - доктор резко сел на кровате.
– У вас телефон артиста есть?
– Да, - они говорили шёпотом, почти что губами.
Через два дня нас всех вывозят. Надо узнать марку и номер машины на котором повезут Сергея и их команду.
– Коля протянул доктору обрывок бумаги, где значился номер какого-то телефона.
– По этому телефону сообщите марку и номер машины. Всё, больше ничего, только марку и номер машины. Сможете сделать?
– Постараюсь, - Лёня взял в руки обрывок бумаги и несколько раз произнёс номер.
– Я пошёл, до свидания, - Коля пожал руку, растерявшемуся доктору и ушёл в ночь.
Лёня остался один. Сон как рукой сняло. Первое что он сделал, это выучил номер телефона и сжёг обрывок бумаги. Затем он лёг на кровать и стал думать, как сделать то, о чём просил Коля. Чей телефон вручил ему Коля его не волновало, он полностью доверял парню и был убеждён, что тот хочет помочь. Но как лично ему выполнить свою часть задания, он пока не представлял. Всего несколько дней как Сергей вернулся в команду Фердоуса. Он оклемался и чувствовал себя удовлетворительно, хотя некоторая вялость, апатия и безволие чувствовались в его поведение. Директор, увидев результаты, потребовал возвращение парня в строй, аргументируя своё решение тем, что подобные осложнения им как раз и нужны для дела. [d2]Для какого дела он не уточнил. Этой же ночью, время было около четырёх ночи, Лёня потихонечку постучал в комнату медсестры. Женщина спала чутко, потому на стук ответила тут же:
– Кто тут?
– Клавдия Петровна, это я, Лёня. Можно войти?
– Да, конечно.
Лёня робко переступил порог комнаты. За пять месяцев он был здесь впервые, раньше как-то не приходилось. Комнатка медсестры была такая же как его, но помимо кровати и буржуйки, на стене висело большое зеркало и рядышком с ним стоял маленький столик с дамскими принадлежностями. Медсестра сидела на кровате спиной, упираясь в подушку.
– Проходи Лёня, садись на табуретку. Свет включать не будем, луна полная нам для безопасности хватит и её света.
– Да, конечно, - доктор послушно прошёл и сел на табурет.
Лёня мялся, не зная с чего начать, потом нерешительно спросил.
– Как там интересно Сергей?
– Тяжело парню. Такого рода травма вряд ли бесследно обойдётся для организма. ... Совсем ещё по сути ребёнок.
– Жалко Серёгу, что говорить, хотя ему ещё можно помочь. Время бы его вылечило, если конечно у хорошего психиатра и в спокойной обстановке. ... а так, неизвестно что с ними всеми будет.
– А что будет? Ничего хорошего.
– Клавдия Петровна, я что к вам пришёл, - Лёня наконец-то решился перейти к делу.
– Как мне показалось вы дружны с Анатоличем, вернее с Владимиром Анатоличем, извините, если ошибся.
– Да, мы давнишние приятели. Можешь, как все, его просто Анатоличем звать, ничего страшного. Он и сам своё имя забыл, хотя очень хороший человек. Судьба у него тяжёлая. Перебила я тебя, что ты хотел?
– Я хотел у вас спросить, Анатолич развозит ребят по местам несения службы? Вы не знаете?
– И он тоже. Обычно командир свою группу везёт, а группу Фердоуса -Анатолич. Не знаю, как в этот раз, но раньше так было.
– Клавдия Петровна у меня к вам просьба. Не мог бы, Анатолич, как- нибудь при удобном случае, позвонить по одному номеру и сообщить марку и номер машины на которой повезут группу Фердоуса. Он, наверняка, знать будет. Ничего другого говорить не надо. Кто возьмёт трубку, просто сказать марку и номер. Всё. Телефон артиста у вас есть, а симку и номер я дам.
Некоторое время медсестра молчала. Лёня не знал, что и думать. Наконец Клавдия Петровна тихо заговорила, смотря в окно.
– Лёнь, а ты знаешь, что помимо медсестры, у меня в лагере были и другие обязанности. А именно, я входила в доверие к ребятам, которые приходили в санчасть, ...узнавала их планы по поводу побегов или какие другие, а потом доносила начальству. Были случаи, ребят сильно наказывали, после моего донесения.
Если медсестра смотрела в окно, то Лёня, слушая это ужасающее признание во все глаза, неотрывно смотрел на неё. Он не верил своим ушам. Страх змейкой вполз в его сердце, и оно забилось в бешенном ритме. "Это конец", - подумал он. "Слава Богу, что я не упомянул Колю и пока ещё не назвал номера телефона", - это единственная радостная мысль родилась в его мозгу. Остальные мысли были одна ужасней другой. В полутьме, глубокой ночью, без свидетелей и такое признание. Лёне казалось сейчас медсестра повернётся, выпустит свои вампирские клыки и набросится на него. Со страху его стало знобить, буквально всего трясло. А медсестра между тем продолжала, смотря в окно.
– Я ведь родилась гнилой, конечно в переносном смысле. Червоточина у меня была всегда. Прежде чем попасть сюда, я в две ходки просидела в колонии строгого режима, в общей сумме больше десяти лет. ... Два раза и оба за убийство.
Лёня молча слушал, не зная ни что сказать, ни как себя вести. Информация, исходящая от женщины, становилась всё более устрашающей.
– Я ведь круглая сирота. В детдоме до семнадцати лет прожила. Пока была жива директриса всё у меня хорошо было. Она меня заставила медучилище закончить. Всё говорила: " Ты, Клава, главное с прямой дороги не сходи", - выходит поняла она мою сущность. Всё учиться меня заставляла. "Училище закончишь, в институт поступай", - как сейчас помню её слова.... Жаль прожила она не долго. Царство ей небесное. Как умерла, покатилась я с горки. Слава Богу хоть училище при ней успела закончить. ...Замуж вышла. Неважный муж мне попался. Бил он меня нещадно. Я была на сносях, уже должна была скоро родить, так он меня так избил, что из нас двоих: меня и ребёночка, только я и выжила. Этого я ему простить не смогла. Как оклемалась, так и ...зарубила его. Он тогда спал. Мне четыре года дали. .... Судьи пожалели. Сказали - в состоянии аффекта. Когда это всё произошло, мне всего двадцать было. Вроде бы только начало, а уже: убийство, тюрьма. Там школа жизни, мало не покажется. Хорошо я детдомовская, иначе не выжила бы. В тюрьме я познакомилась с одним священником. Уж не знаю, что он во мне нашёл. Я-то понятно, потянулась к нему: чистому, светлому. Любовь у нас с ним была. Сыночка я ему родила. Он терпеливо ждал, когда меня выпустят. Ну выпустили, стали мы с ним жить при церкви. Всё бы хорошо, но червоточина моя не давала мне покоя. Себя не достойной его чувствовала. Не раз говорила ему, чтобы бросил меня. Нет, ни в какую. Люблю говорит и всё у нас будет хорошо. ..... Такой добрый был. Друзья мои, с зоны, на одно дело позвали. Мне бы отказаться, ведь семья была, жизнь налаживалась.... Но нет, пошла. При ограблении ювелирного магазина, из наших кто-то, охранника убил. Почему-то на меня подумали, я не отказывалась. Думала тогда, и хорошо. Что я могу своему сыночку дать, да и мужу жизнь загублю. А мой священник сыночка забрал и уехал. Ни весточки, ничего о себе ни разу так и не сообщил. Как вышла из зоны, мне тогда тридцать семь стукнуло, решила с криминальным прошлым завязать. Спросишь с чего это вдруг? Не бросала, не бросала, а тут на тебе, - женщина вроде как от имени Лёни задала себе вопрос, но это был лишь её домысел. Никаких вопросов Лёня и не собирался задавать. Он вообще слушал, не анализируя сказанное. Медсестра между тем продолжала.