Тайный дневник девушки по вызову. Часть 2. Любовь и профессия
Шрифт:
– Хочу увидеть, как ты выглядишь, когда кончаешь, – сказала она, и я рассмеялась.
Мы имели друг друга долго-долго, хотя было уже поздно и обе устали. Ее ноги оплели мою левую, моя правая рука зарылась в ее густые волосы. Запах у нее был темный и теплый, грибной. Влага стекала меж ее ног на внутреннюю часть моего бедра.
Позже мы заснули, обнявшись в постели. В комнате было жарче, чем она привыкла, так что спали мы без покрывал. Когда настало утро, я поднялась, чтобы принять душ и вскипятить чайник. Когда вернулась в комнату, она была еще полусонная.
– Кофе или чай? – спросила я.
– А настоящее молоко есть?
– Есть.
– Тогда чай,
Сидя на краешке дивана, я смотрела, как она мелкими глотками прихлебывает горячий чай. Она протянула руку и включила телевизор. Мультики и новости. Я беспокоилась, как она вернется в отель, ведь ее ждали дети. Лицезрение мамы, спотыкающейся с похмелья, с волосами во все стороны, может оставить травму на всю жизнь. С другой стороны, у нее же отпуск.
– Какие планы на сегодня?
– Собираюсь не выходить из номера и заказать омлет, лосося и шампанское. Мы приехали сюда только ради детей, в конце концов. Мне тоже нужно расслабиться, и песок в волосах – не мой идеал хорошего отдыха.
– Путешествовать по миру с обслуживанием в номер – однако! Неплохое основание для того, чтобы завести ребенка!
– Это только раз в год. Обычно это я встаю засветло и набиваю им животы шоколадными шариками.
– М-м-м, тоже неплохо звучит. Тебе заказать такси?
– Спасибо, я поеду на автобусе.
– Я провожу тебя до остановки.
Воскресенье, 13 февраля
Хмм, возможно, учитывая мои обширные интересы, имеет смысл выучить больше испанских слов для половых актов.
Придется спрашивать Томаса. Составить план.
Среда, 16 февраля
Испанский продвигается, но медленно. Сегодня выучила, как будет «еврей» (judio), и спросила Томаса, к какой религии он себя относит (католицизм, естественно). Думаю, если бы я была христианкой, то выбрала бы именно эту ветвь. Девственные священники, Ватикан, пресуществление вина в кровь: мне сложно уверовать в главную теорию, стоящую за всем этим, но, черт возьми, экипировка у них лучше всех. Я борюсь со словами, пытаясь сказать Томасу, что понятие еврейства в той же мере относится к культуре, как и к религии. Он кивает. Он понимает.
– Скучаешь по дому? – спрашивает Томас.
– Не очень.
Я всегда чувствовала себя чужой в чужой стране. Тот факт, что здешние люди знают, что я туристка из далеких краев, не волнует меня, потому что, как я понимаю теперь, я привыкла к такому же отношению дома.
Я могу не обращать внимания на любопытные взгляды в Англии до тех пор, пока кто-нибудь не спросит, как меня зовут. «Откуда ты?» – следует вопрос. «Отсюда», – говорю я им. Бесполезно. Помню одного хозяина магазинчика в Йоркшире, который замешкался, пропуская через машинку мою платежную карту. Я спросила, в чем проблема. «Не вижу на вас обручального кольца», – говорит он. «А с какой стати оно должно у меня быть?» – поинтересовалась я. Но потом поняла. Дело в фамилии, в которой нет ничего даже отдаленно английского, которая не монтируется с моей физиономией. А тут еще моя матушка зачем-то одарила меня таким же странным имечком, ей под стать.
«Не вижу на вас обручального кольца», – говорит он. «А с какой стати оно должно у меня быть?» – поинтересовалась я.
Официанты в польском ресторане в Лондоне никогда не обращаются ко мне по-английски; учитывая мое имя и внешность, они пришли к выводу – почти правильному, – что я «своя». Карьера
По крайней мере, здесь презрение местных к туристам выражается открыто. Молодые люди в спортивных машинах не могут решить, проносясь мимо меня, – то ли одобрительно свистнуть, то ли выкрикнуть оскорбление. Я могу с этим справиться. Я могу справиться с тем, что выгляжу по-другому и относятся ко мне по-другому. Чего я не могу вынести – того же отношения дома, где все подряд предаются пустым словоизлияниям на тему политкорректности и при этом не возбраняется сказать, что в человеке есть «нечто нездешнее».
И нет ничего более мучительного, чем когда кто-то из друзей утверждает, что знает, каково это – не чувствовать себя англичанином, потому что его бабушка родилась в Эдинбурге. Хрень собачья! Мои родственники – уроженцы стран, которые перестали существовать после их рождения, они говорили на идиш и иврите, когда делать это значило рисковать жизнью. Я бывала на Королевской регате в Хенли, посещала соревнования по поло, болтала с виконтами, меня целовали кавалеры ордена Британской империи. Ничто из этого не имеет значения. Я для них не англичанка. Как меня бесит, когда Этот Парень говорит о семье, которую хочет завести вместе со мной, и употребляет термин «гибридная сила», как будто я – племенная скотина!
Я говорю Томасу – по-английски, – что быть туристкой для меня обычное состояние. И что я сочувствую ему, видя, как место, где он родился, наводняют пьяные туристы. Он улыбается и кивает, но потом говорит: «Благодаря им у нас есть работа», – и разговор на этом заканчивается.
Четверг, 17 февраля
Как провести отпуск. Советы от Бель
Часть 2: солнце
Если верить эволюционной биологии, жители более теплого климата отличаются более темной кожей и волосами, чем их северные соседи, в результате постоянного неукоснительного воздействия ультрафиолета на протяжении многих геологических эпох. И наоборот, люди, выросшие в холодных краях, давным-давно утратили пигментацию, обеспечивающую темный цвет волос и кожи.
Это явная чушь. С одной стороны, я жила на севере Англии и гарантирую, что в Ньюкасле не найдешь ни одной натуральной блондинки. Более того, даже самое ограниченное знакомство с зарубежными культурами обнаруживает, что люди, живущие в местах, где много солнца, никогда не гуляют днем. Никогда. В Севилье может быть тридцать градусов на Пасху, и местные девушки не носят ничего более открытого, чем топ с длинными рукавами, джинсы и стеганая жилетка, потому что «еще зима». Я не понимаю всего этого гвалта, поднятого вокруг ношения традиционного мусульманского платья в школах, если не считать, что оно выглядит несколько более дерзко по сравнению с тем, в чем щеголяют обычные школьницы, и поэтому рискует возбудить желание в учителях мужского пола.
Крем от солнца в курортных местах знаменит своей дороговизной, и это в меньшей степени связано с желанием «остричь» туристов, чем с тем, что на этот продукт нет местного спроса: женщины там ходят, запеленутые в количество слоев ткани, достаточное, чтобы привести в замешательство любую даму из Саудии. Широко известно высказывание, что средняя британка за двухнедельный отпуск больше страдает от солнца, чем за весь остаток года. Осмелюсь предположить, что даже больше, чем местное население, укрывающееся в церквях пещерного типа и под бесчисленными навесами кафе.