Тайный дневник Розовой Гвоздики

Уиллиг Лорен

Ричард посмотрел на притихшую Амели. Та сидела, подтянув колени к груди, смотрела на море и нервно кусала нижнюю губу. В темноте не было видно, какого цвета у нее губы, но Селвик как следует рассмотрел их в каюте и запомнил розовую манящую свежесть. От нервного покусывания губы покраснеют… совсем как от поцелуев… Стоп, стоп, стоп, куда пропала логика?

— Как зовут вашего брата? — задал первый пришедший в голову вопрос Ричард.

Амели ведь не сможет говорить и кусать губы одновременно.

— Эдуард, — рассеянно ответила она. — Он на несколько лет старше меня.

— Эдуард? —

резко выпрямился Селвик. — Случайно, не Эдуард де Балькур?

— Да, вы с ним знакомы?

— Эдуард де Балькур — ваш брат?

— Значит, вы с ним знакомы? — с любопытством повторила Амели.

— Немного, — осторожно ответил Ричард.

Из-за особенностей работы Селвик не мог ни с кем близко сходиться.

— Расскажите о нем, пожалуйста! Все, что знаете… Я не видела его почти десять лет, а он очень редко пишет, — пожаловалась Амели. Зная Балькура, Селвик нисколько не удивился. — Наверное, боится, что письма в Англию проверяются… Что вы о нем знаете?

— Ну…

Ричард забарабанил пальцами. По горящим глазам Амели было ясно, что брат ей очень дорог. Черт побери, ну почему именно он должен рассказать ей, что над ее братом потешается весь двор Бонапарта? Эдуард де Балькур был безмозглым франтом, подхалимом, человеком без совести, чести и элементарного вкуса.

Неужели Балькур может быть братом Амели? Наверное, одного из них подбросили эльфы.

— Ну так как? — нетерпеливо переспросила мисс Балькур.

— Он совсем на вас не похож. — Это было самое безобидное, что мог сказать о Балькуре Ричард.

— Значит, он изменился, — грустно улыбнулась Амели. — Мама всегда жалела, что мы оба пошли в папу. С маминой стороны все высокие, светловолосые, как Джейн. А мы с Эдуардом оба маленькие и темные, хотя папа был высокий. Когда он поднимал меня на плечи, казалось, что я смогу дотянуться до звезд.

На секунду Амели с головой ушла в прошлое, вспоминая, как каталась на папиных плечах, пытаясь сорвать с неба звезду. Однажды папа подарил ей маленький браслетик с бриллиантами, уверяя, что собрал их на небе, пока она спала.

— Папа обещал, что, когда стану старше, он поднимет меня к ночному небу, чтобы я смогла собрать себе ожерелье. Ожерелье из звезд…

Борясь со слезами, Амели с тоской посмотрела на небо.

В ночном небе над Ла-Маншем звезд не было.

Зато рядом сидел молодой человек, наблюдавший за ней так внимательно, что Амели тут же вернулась в настоящее, словно упавший с неба Икар, сконфуженная и смущенная.

Чего ради она так разоткровенничалась? Воспоминания о папе и маме принадлежат только ей, это самое ценное, что у нее есть, дороже любых ожерелий из звезд. Она ведь ни с кем так не откровенничала, даже с Джейн, которая стала ближе сестры. Почему же с лордом Селвиком ей так легко? Наверное, этот потенциальный поцелуй перепутал все мысли. При свете луны люди вообще часто делают глупости. Луна скрылась за облаками почти час назад, но почему-то Амели по-прежнему ощущала ее влияние.

Что же за человек этот Ричард? Почему с ним так легко и просто? Наверное, дело не только в луне. Впервые за долгие годы

она почувствовала себя слабой и не знала, как к этому относиться.

Пытаясь себя подбодрить, Амели тряхнула кудрями.

— Ну, теперь ваша очередь рассказывать. Зачем вы едете во Францию?

А она храбрая, эта мисс Балькур!

— Я же главный советник Бонапарта по древнеегипетской культуре, — машинально проговорил Селвик.

Ему так часто задавали подобные вопросы, что он отвечал чисто механически.

— Главный советник по древнеегипетской культуре? — растерянно повторила Амели.

— Да, после возвращения из Египта первый консул пригласил меня… — Ричард недоговорил, потому что Амели вскочила на ноги. — Что-то не так?

— Вы ведь не раскаиваетесь? — шепотом спросила она.

— Что?

— Вы не дразнили меня, а говорили откровенно и ничуть не раскаиваетесь.

— Амели, я…

Ричард коснулся ее руки, но мисс Балькур отстранилась и стала вытирать руку о юбки, будто Селвик ее испачкал.

— Не понимаю! — В голосе Амели звучали слезы, от которых Ричарду было еще больнее, чем от резких слов. — Вы так долго жили с французами, значит, то, что они творили, вас не ужасало. Зачем тогда притворяться, что мне сочувствуете? Боже, какой я была дурой!

— Амели, все совсем не так…

— Да как вы смеете! Как вы смеете после этого со мной разговаривать?

Испуганный ее внезапной вспышкой, Ричард смотрел, как Амели кружит по палубе.

— Вы казались мне нормальным человеком, я вам доверяла… Боже, какая идиотка, даже про родителей рассказала!

— При чем тут моя должность? — раздраженно спросил Селвик, раздосадованный тем, что Амели говорит о нем в прошедшем времени.

Схватившись за поручень, Ричард рывком поднялся на ноги.

— Ни при чем, абсолютно ни при чем, — замахала руками девушка. — Просто вы негодяй, мошенник, хам, предатель…

«Негодяя, мошенника и хама» Ричард еще мог стерпеть, но «предатель»… Селвик пробовал промолчать, однако уж слишком сильно Амели его задела.

— Правда? — заворковал молодой лорд, украдкой приближаясь к Амели. Настоящий тигр перед прыжком. — Мисс Балькур, что в вашем понимании означает «предательство»?

Амели заметила, как в зеленых глазах зажглись страшные огоньки, но желтоватый свет лишь еще больше разозлил ее. Вместо того чтобы отступить, Амели шагнула к Ричарду.

— Предательство, — раздраженно начала девушка, запрокидывая голову, так что вздернутый нос едва не коснулся подбородка Селвика, — это когда человек намеренно вступает в союз с врагом своей страны.

Мисс Балькур сделала шаг назад, но вовсе не от страха, а потому, что заболела шея. Черт бы побрал разницу в росте! Разве справедливо, что Селвик может смотреть на нее сверху вниз только потому, что какая-то фея махнула волшебной палочкой возле его колыбели и наградила дополнительными сантиметрами? Если бы внешний облик являлся отражением внутреннего, Ричард был бы жалким, сморщенным гномом, а не Адонисом, втирающимся в доверие к неопытным девушкам. От такой несправедливости Амели разозлилась еще сильнее.