Тайный любовник
Шрифт:
С минуту они молча и с явным вызовом смотрели друг на друга, пока Эндрюсон, смущенно кашлянув, не пробормотал:
– Ну, я пошел.
Только тогда они отвели глаза, и Коннор приказал себе успокоиться. Какое ему дело до того, что мисс Софи Дин думает о нем? При первой их встрече она была мила; они даже как будто старались по нравиться друг другу. И это все. Надо смотреть на вещи проще, поскольку под угрозу ставилось дело куда более важное, чем его гипертрофированное чувство собственного достоинства. Но излишняя гордость, как сотни раз твердили Коннору, была самым большим недостатком его характера,
– Не соизволите ли пройти ко мне в кабинет? – надменно сказала она, повернулась, словно королева, и горделивой походкой направилась к конторе, не успев заметить его нарочито беспечную улыбку.
Большую часть тесного кабинета занимал огромный обшарпанный дубовый стол, на котором высилась кипа бумаг и книг, стояли корзиночки с образцами руды. По стенам тянулись ряды полок, забитых бумагами, папками с документами, книгами, картами и пробами пород в коробочках и мешочках. Прибавьте к этому голый, ничем не покрытый дощатый пол, пыльные окна без занавесок, и вот вам полная картина кабинета мисс Дин. Единственной деталью, говорившей о том, что его хозяйка – женщина, служила вазочка с подвядшими дикими цветами, стоявшая на маленьком столике под сделанным тушью портретом седого благообразного господина с усами, по всей видимости, покойного мистера Дина.
Софи сняла шляпу, повесила ее на крючок, прибитый с внутренней стороны двери, прошла за стол и села в большое скрипучее кожаное кресло на колесиках. Она выглядела такой маленькой, случайной в суровой мужской обстановке кабинета, что Коннор не выдержал и улыбнулся. Она вздернула подбородок, положила ладони на стол и строго посмотрела на него.
– Садитесь, пожалуйста, – сказала Софи с подчеркнутой вежливостью, но даже тогда ее приглашение прозвучало скорее как приказ. Он уселся на единственный в комнате колченогий стул, стоявший у ее стола. – Итак, вы хотите получить работу, мистер Пендарвис. На паях или сдельно?
– А что вы посоветуете, мисс Дин?
– Ничего, пока не буду знать, насколько вы сведущи в рудничном деле. Имеете ли вы опыт работы на рудниках?
– Я все уже рассказал горному мастеру.
Она плотно сжала губы.
– Что ж, теперь повторите мне.
Пора прекратить задирать ее; господи, ведь ему нужна работа. Он сел поудобнее, закинув ногу на ногу и сцепив руки на колене.
– Семь лет я проработал в Ланселоте на компанию Фауи, четыре – на руднике «Добрая леди» в Редруте и еще четыре – на руднике «Карн-Барра».
Он видел, что она подсчитывает в уме.
– Вы проработали на рудниках пятнадцать лет? – На этот раз Софи постаралась, чтобы голос не выдал ее удивления, но Кону показалось, что он заметил его в ее глазах.
– Да, на медных и оловянных; я начал работать в двенадцать лет. О, еще на свинцовом, в Портрите, в пятьдесят третьем году. Забыл упомянуть. – Хотя он перечислял послужной список Джека, а не свой, он нашел, что ему очень легко лгать мисс Дин. Это здорово тешило уязвленное самолюбие.
– Когда вы ушли с «Карн-Барра»?
– Шесть месяцев назад.
– И где работали
– Эти шесть месяцев я вообще не работал.
– Почему?
Это был рискованный момент, потому что он не был похож на больного. Глядя ей в глаза, он твердо ответил:
– Я уволился оттуда из-за болезни.
Она внимательно взглянула на него.
– О, простите. – Голос ее был искренним. – Вы не будете возражать, если я поинтересуюсь, какого рода болезнь не позволила вам работать? Видите ли…
– Болезнь легких, инфекционная лихорадка. Врачи боялись, что она может перейти в чахотку, и посоветовали полгода не работать под землей.
На ее лице мелькнуло выражение сочувствия; на какой-то миг он вновь увидел перед собой ту очаровательную девушку, что пела на лугу с детьми.
– Простите, – явно смущенно повторила она.
– Пустяки. Как видите, теперь я вполне здоров. Полон сил и готов работать, мисс Дин.
Да, он был здоров, но Джек – нет. У Джека действительно был туберкулез, и последний доктор сказал ему, что он убьет себя, если снова спустится в забой. Впрочем, шанс дожить до средних лет у него все равно невелик. Это был суровый и горький приговор, но Джек принял его безропотно. Кто не мог смириться, так это Коннор.
– Раз так, – мягко сказала Софи, – могу предложить следующее. На будущей неделе мы начинаем разрабатывать новый пласт. Я знаю, что одной из бригад нужен человек. Можете присоединиться к ним, мистер Пендарвис, если вас интересует работа на паях.
Цена руды определялась на торгах, и работа на паях означала, что шахтеры сами решают, какой пласт хотят разрабатывать, и вместо зарплаты получают процент от стоимости добытой руды. Это была рискованная лотерея, не то что сдельная работа. Шахтеры должны были вскрыть пласт и в поисках рудной жилы углубляться все дальше под землю, сменяя друг друга, – но иногда она была намного выгодней. Человек мог наткнуться на богатую жилу и сорвать хороший куш. Или наоборот – мог спустить последнюю рубаху. Обычно заработанного хватало, чтобы только кое-как перебиться от выплаты до выплаты.
Но то, что она предложила это именно ему, было замечательно. Такого Коннор не ждал. Однако добыча руды была сложным делом, требовавшим мастерства, которое достигалось многолетним опытом – опытом, каким обладал Джек, – Коннор же проработал под землей в общей сложности всего четыре месяца на двух рудниках в Корнуолле. Если он попытается блефовать, его раскусят самое большее в два дня, поняв, что он новичок в этом деле.
– Признателен вам за предложение, – сказал он искренне. – Но у меня нет денег, чтобы внести свою долю за промывку и дробление руды.
– Рудник может ссудить их вам в счет окончательной выплаты.
Он понимающе улыбнулся. Ему была хорошо знакома подобная уловка.
– Под какой процент, мисс Дин? – достаточно ехидно поинтересовался Кон.
Она, прищурившись, посмотрела на него долгим взглядом.
– Без всяких процентов, мистер Пендарвис. Это беспроцентная ссуда, выдаваемая на три месяца под полный расчет.
Невероятно! Большинство владельцев с радостью давали заем нуждающимся рабочим под чудовищные проценты, и те, не в силах расплатиться, попадали в кабалу компании на неопределенно долгое время.