Тайный мир шопоголика
Шрифт:
– Люк, вас, наверное, взбесила статья Ребекки в «Дейли уорлд»? – спрашивает Зелда.
– Ну, приятного там было мало.
– Представляете, он даже позвонил мне и пожаловался! – беспечно говорю я. – Люк, неужели правда так глаза колет? Не можете смириться с той гнилью, что скрывается под лоском рекламной кампании? Может, вам стоит сменить работу?
Тишина. Я поворачиваюсь к Люку. У него такое зверское лицо, что на секунду мне кажется, что он меня ударит. Потом он снова надевает непроницаемую маску
– Давайте просто пойдем в эту гребаную студию и покончим с этим цирком.
Зелда, вздернув бровь, смотрит на меня, и я улыбаюсь ей с самым невинным выражением. Люка таким злым я еще не видела.
– Ну вот, пришли, – говорит Зелда, когда мы подходим к дверям. – Внутри старайтесь не шуметь.
Она проталкивает нас в студию, и на секунду спокойствие меня покидает. Меня трясет, как Лору Дерн в «Парке Юрского периода», когда она впервые увидела динозавра. Потому что вот она передо мной – студия «Утреннего кофе». Диван, кресла, растения в кадках и все остальное залито нереальным, ослепительным светом.
Этого не может быть. Сколько раз я видела все это по телевизору? А сейчас я сама буду тут. Невероятно.
– У нас до рекламы две минуты. – Зелда ведет нас по залу, через целые охапки кабелей. – Рори и Эмма все еще в библиотеке с Элизабет.
Она указывает на кресла по разные стороны от журнального столика, и я робко присаживаюсь. Кресла жестче, чем я думала, и выглядят… иначе. Все выглядит иначе. Как все странно. Софиты так ярко светят мне в лицо, что я почти слепну. Подходит девушка и протягивает провод микрофона под моей блузкой, выводит его у воротника и цепляет микрофон на лацкан пиджака. Я неловко поднимаю руку, чтобы откинуть волосы, и тут же ко мне подскакивает Зелда:
– Ребекка, постарайтесь поменьше двигаться. Иначе будет слишком много шума.
– Извините.
Что-то у меня с голосом. Такое чувство, будто в горло запихали клок ваты. Смотрю на ближайшую камеру и с ужасом замечаю, что она надвигается на меня.
– Так, Ребекка… – Это снова Зелда. – Еще одно золотое правило: не смотрите в камеру, хорошо? Ведите себя естественно!
– Постараюсь, – хриплю я в ответ. «Ведите себя естественно», всего-то.
– Тридцать секунд до рекламы. – Зелда смотрит на часы. – Люк, все в порядке?
– В полном, – спокойно отвечает он. Сидит так, словно всю жизнь на этом диване провел. Типичная мужская реакция – мужчинам все равно, как они выглядят.
Я ерзаю, нервно одергиваю юбку, расправляю жакет. Говорят, что телекамера прибавляет пять килограммов, значит, мои ноги будут казаться толстыми. Может, мне их по-другому скрестить? А вдруг они станут казаться еще толще? Но этот насущный вопрос я решить не успеваю, потому что с другой стороны студии раздается звонкий голос:
– Привет!
Я
– Привет! – весело повторяет Эмма и садится на диван. – Так вы, значит, финансовые эксперты, да? Господи, умираю, как хочу по-маленькому. – Она щурится в направлении прожекторов. – Зелда, этот блок на сколько?
– Привет, Роберта, – пожимает мне руку Рори.
– Ее зовут Ребекка! – Эмма шутливо закатывает глаза. – Безнадежный случай, честное слово, – обращается она ко мне и ерзает. – Мне правда очень нужно.
– Поздно, – ухмыляется Рори.
– Это же очень вредно – сдерживаться, когда очень хочется, да? – морщит лоб Эмма. – По-моему, у нас эту тему однажды обсуждали в передаче. Звонила какая-то странная девица и говорила, что ходит в туалет только раз в день, а доктор Джеймс сказал… что он тогда сказал?
– Не помню, – смеется Рори. – У меня все эти звонки проскакивают мимо ушей. И должен вас предупредить, Ребекка, – улыбается он, и я слабо улыбаюсь в ответ, – что ничего не смыслю в финансовых делах. Это за пределами моего интеллекта.
– Десять секунд, – слышится голос Зелды откуда-то сбоку.
Мне страшно. Мне очень-очень страшно. Из колонок льется музыкальное вступление к «Утреннему кофе», означающее конец рекламной паузы.
– Кто начинает? – щурится Эмма на телесуфлер. – Ах да, я.
Вот и все. Началось. От ужаса я на грани обморока. Никто не объяснил, куда мне смотреть и когда говорить. Ноги трясутся, руки сжаты на коленях. Свет бьет в глаза, камера наезжает на меня слева, но я стараюсь ее не замечать.
– Мы снова здесь! – вдруг говорит Эмма в камеру. – А теперь ответьте мне на простой вопрос. Что бы вы выбрали: настольные часы или двадцать тысяч фунтов?
Я не ослышалась? Это же мои слова! Это я собиралась сказать!
– Ответ очевиден, не правда ли? – бойко продолжает Эмма. – Любой из нас выбрал бы двадцать тысяч фунтов.
– Естественно! – вставляет Рори со счастливой улыбкой.
– Но когда вкладчики «Флагстафф Лайф» получили письмо с предложением перевести счета в другой филиал, – продолжает Эмма с серьезным лицом, – они не знали, что, приняв это предложение, они потеряют двадцать тысяч фунтов премиальных выплат. Журналистка Ребекка Блумвуд провела свое расследование. Ребекка, как вы думаете, такой обман часто происходит?
И вдруг я вижу, что все смотрят на меня, ждут моего ответа. Камера уставилась мне прямо в лицо, в студии тишина.