Театр Духов: Весеннее Нашествие
Шрифт:
— Ты видел людей, заезжающих в город с повозками и породистыми лошадьми? — спросил он без капли эмоций, замечая в дыхании стражника крепость курений. Тот невзначай посмотрел на серебряные звёзды, носимые на чёрной рубахе с ним говорившим, и словно бы спятил, увидев, как миниатюрные инсигнии на миг засветились лазурным сиянием. Упав на колени с отвалившейся челюстью и закрывшимися веками, он выронил трубку и заговорил как в бреду:
— Не видел, владыка. Но разве был должен?
Франс помолчал и осторожно взял стражника за подбородок, поднял его взгляд на себя. Единожды щёлкнувши
— Хочешь устроить пожар? — так же спокойно спросил он, взглядом указывая на дымящийся курительный прибор, выскользнувший из руки служивого. Городовой вдруг опомнился, посмотрел на лица глазевших, в недоумении встал и ушёл в сторону домика, не забыв поклониться.
— Великий Атуемс. Он назвал вас владыкой! — подчеркнул Ричард, не удивлённый продемонстрированным умением Мариолы вводить людей в транс.
— Страж обращался к дарителю противоядия, говорившему моим голосом. — Франс приложил ладони к лицу, отгоняя мимолётное изнеможение. — Каковы наши дальнейшие действия? — бросил он Фэстхорсу старшему. — Эстеральда в городе нет.
— Не искать же нам его, в самом деле, — сказал в ответ Кордис, сняв треуголку и потерев бритый затылок. — Однако без снаряжения мы далеко не уйдём.
— Предоставим же решение трудностей случаю! — вдохновенно сказал Барсонт Фэстхорс, ничуть не уставший от пеших прогулок, забывший про возраст. — Цели нашего странствия благочестивы. Мы не овцы, но волки! А лежаки и котелки мы одолжим у проходимцев близ тракта. Жаждущих присоединиться к нашему шествию по дороге найдётся достаточно…
— Солидарен с услышанным! — вымолвил Ласток. — И пусть отцовская ответственность не покажется вам неоправдавшейся. Он либо нагонит нас, либо пошлёт кого вместо себя, возместив все издержки. Чёрт подери, на него не похоже!
Углубляясь в лесные просторы, Ричард, как и все остальные, задышал воздухом более чистым, чем тот, который сопутствовал им в городке. Юноша вспомнил, как бегал под сенью дубравы в бытность подростка. Раньше здесь было мрачнее, но интереснее; даже по близости от истоптанных троп можно было наткнуться на пестрившую окрасом косулю, либо, споткнувшись, ненароком упасть на большого ежа, задремавшего под листьями в побегах черники. Всего парочка лет прихорашивания и лес изменился, став отчасти ухоженным, но не везде. В местах обходимых и непосещаемых большинством горожан доселе таилась диковинность первобытного облика здешней природы.
Ричарду, помимо всего, стало жалко не только своего жеребца, по его догадкам, похищенного наглой шайкой на государевом тракте по дороге к нему; он был не скуп преисполнится сочувствием и к помрачневшему Ластоку Осби, пытавшемуся скрыть переживания под маской намерений во всём разобраться.
— Значит, вы в заповеднике не столько по службе, как по любви? — спросил он у отцовского адъютанта, шагая с ним рядом вслед за другими. Ласток посмотрел на сына начальника взглядом раздражённым и сперва озадаченным, но секунду спустя прояснел.
— Ах, вы об этом… — Молодой человек улыбнулся, посмотрев в землю. — Да, как вы знаете, Франс Мариола – мой будущий тесть.
—
— Никакой другой выгоды, помимо взаимности своей суженой, я не искал! Моё счастье, что господин Мариола увидел во мне достойную пару для дочери. В конце концов, никто в моём роде не носил знатных титулов, но все отличались предприимчивостью во благо народа.
— Ваше состояние сыграет для вас роль незначительную, — вмешался старик Барсонт, плёвшийся сзади. — Такие, как Франс, менее всех величают подарки, даже изысканные.
— Всё так, но позвольте: кто овладела вашим вниманием? — спросил прямо Ричард. — Я никогда не пересекался с детьми Мариолы.
Ласток остановился. Посмотрел на недосягаемый, верхний полог оградного леса, ветви которого расцветали гроздями длинных серёжек. Он заговорил, не глядя на собеседников, воодушевлённо и отвлечённо:
— Она – воплощение всех добродетелей: имя ей – Мила. Слова, произносимые её вишнёвыми губками – словно капли весеннего дождика, а голосок – пение высших.
— Обладает ли твоя славная девица мраморной кожей? — заинтересованно спросил дед живописца. — Так ли остра она взглядом, как её мать, женщина Франса?
Ричард глянул на Барсонта, выразив настороженность его излишне распущенной речью, но Ласток ответил:
— Мне кажется – нет, мрамор ведь холоден, любовь же её циркулирует в горячих кровеносных сосудах, проступающих на тоненькой шейке бледно-розовой нитью…
— Бойтесь же брака с описанным ангелом! — внезапно прикрикнул на Ластока Ричард, загоревшийся завистью к чувствам своего однолетки. — Томление тянет вас к ней, как магнит, заставляя нести поэтичную чушь, но в оковах супружества вас ждёт неминуемое пресыщение.
— Чувства истинные неподвластны чьему-либо суждению, — заключил Ласток Осби, поправив ремень на мундире. — Соизволим же не отставать.
– - - - -
Кордис Фэстхорс, будучи приспешником новых дворянских порядков, всегда обходился минимальным количеством слуг. Оружие он носил сам, ещё в молодости научившись не замечать вес пистолета и сабли, но винтовку для дальней стрельбы таки оставлял в чехле на лошади, чтобы не избавлять себя от пешей подвижности. Его огнестрельная красотка оставалась на совести у Эстеральда, пропавшего без вести, как и всё остальное, что ему поручалось доставить из столичного имения в Стружку.
— Наш обозничий либо убит и ограблен, либо, в скором времени, будет, коль не объявится, — заявил Кордис, идя по насыпной тропе леса.
— Осби толковые, все как один, — сказал ему Франс, от нечего делать выискивая взглядом животных, в отдалённых, заросших участках. — Ласток, к примеру, твой адъютант и мой зять…
— Парень отменный стрелок, поэтому держу его рядом. — Кордис подул на ладони, сложил и растёр их, немного замёрзнув от сырости. — Его исчезнувший отец подарил моей девочке на день рождение пару игрушек хорошей отделки с драгоценными аксессуарами. Мы частенько заглядываем с дочерью в его лавку, когда бываем в Градострии.