Театр Духов: Весеннее Нашествие
Шрифт:
Смотря перед собой и охватывая взглядом весь фасад дома, Кордис не мог не обратить внимание на сидящего возле окон Энджуара Олдстена, одиноко читающего и иногда поглядывающего на него тёмными очками. Энджуар находился здесь для наблюдения за подозрительными гостями и сопровождения Сии Фэстхорс в дни её отлучений. Хоть Энджи и гордился всего одним глазом, Кордис ему доверял, но с учётом приезда намеревался отослать друга на отдых. Обложенный старинными уставами, бывший городовой заповедника высоких теней вновь кинул взгляд на него, и мужчина, сидевший с семьёй за столом, подозвал его к себе жестом. Тут же Энджуар хлопнул книгой в руке, не глядя закрыв её и отложив на скамейку.
— Капитан, — приветствовал Кордиса Энджуар, подойдя к столу. — Доброго расположения, — просил он у семьи, когда кланялся. — Чем старый офицер может услужить вам?
— Побереги уставы, сынок. В них живёт мудрость наших предков, лучших из них, — говорил ему Барсонт, всегда заводившийся, когда дело касалось чего-то подобного. Энджи чуть заметно кивнул, а Кордис отважился на замечание, в адрес отца.
— Отче, пожалуйста, ешьте. И не встревайте.
— Так я и ем! — отвечал он ему с раздражённым лицом, забирая из корзинки последний эклер.
— Уж если Одвик и Ричард сейчас подойдут к нам сюда, и присядут, почему бы и вам не присесть? — спросил Кордис, одновременно пригласив офицера за стол.
Энджуар, стоявший в форменном чёрном фраке с зелёной подкладкой, заметно изменился в лице. Меньше всего хотелось ему портить своим видом настроение девочки и её матери, и так не особо жаловавшим его нахождение в этом имении. Что страшнее — повязка, носимая им под очками на месте пустовавшей глазницы, была не при нём. Она натирала, и этим утром он решил не надевать. Вот сядет он сейчас, согнётся над треклятой тарелкой, и всем господам из-под маленьких линз откроется бездна, в которую лучше никогда не заглядывать... Он помолчал, собрался и ответил:
— Мой друг, пожалейте супругу, — с улыбкой, ужасной и мёртвой в своём выражении. На большее его не хватило. Энджи разнервничался. Неловкая тишина разразилась как буря в голове офицера, но длилась мгновение.
— Зачем мне жалеть? Я же приехал! — выдохнул Кордис и засмеялся заражающим смехом. Публика, конечно, сдержалась. — Я не хочу слышать! Сейчас же присаживайтесь и наслаждайтесь нашей компанией. Кто-кто, а вы заслужили.
— Правда, любезный. Мы многим обязаны, и совершенно рады вам, — молвила Сия с соблазняющей интонацией; с такой, какой нельзя было перечить.
— Благодарю. — Энджуар присел к ним.
Пищи на столе оставалось немного, и Энджи не мог разделить её с Ричардом, которого всё не было, по сему он уставил свой взгляд на непрозрачный кувшин, скорее всего с соком. От места, где находился Энджуар, сосуд стоял далековато. Офицер безрассудно поддался вперёд, дотянувшись к нему только кончиками пальцев, без успеха поспешившими нащупывать ручку. Скромно доедавшая кусочек пирога, Оленн отложила приборы и взялась за кувшин, намереваясь помочь. Но на месте глазурованного фарфора её ладонь почувствовала руку офицера, как раз обхватившую этот сосуд. От неожиданности девушка глянула мужчине в лицо, и потому, что голова его оказалась несколько ниже её, так как он согнулся, дотягиваясь, верхнее окружие пепельного мрака блеснуло перед ней. Оленн успела вдохнуть ужас, не издав ни звука, и овладев кувшином, другой, левой рукой, переставила его поближе к офицеру.
— Выручаете, спасибо, — говорил ей Энджуар, теперь уже с улыбкой бодрой.
Когда кухарка потянулась в право с кувшином в руке, сидевший рядом Барсонт услышал её. Тонкий аромат девицы теснился в ней с
Кордис ощущал, как меняется его физиономия. «И они ощущают». Под «ними» он имел в виду тех людей, что сидели за столом уже не первые десять минут, в тяготившем ожидании Ричарда Фэстхорса. Стан мужчины замер, руки находились в положении, говорившем о стремлении вынуть сигарету. Кордис внимательно смотрел на пьющего холодное Энджуара Олдстена, севшего напротив, чуть левее места для Ричарда. Птицы, несущие фрукты в клювах и когтях на расписанном стакане, привлекли мужчину своей яркостью и навели на мысль: «Пусть Энджи поставит стакан в блюдце, как только допьёт. Пусть поставит точку ударом стакана и будем расходиться», —сказал он себе, вознамерившись навестить сына самостоятельно.
— Так что же, — с грустью произнёс он, поднимаясь с места и вздыхая. Все обратились к нему ликами. Вдруг, лицо Кордиса Фэстхорса, задумчивое и печальное, изменилось на приятно удивлённое и просветлело, под стать усам и бороде. — Так что же! — повторил он голосом, теперь уже несомым радостью, заставляя всех сидевших повернуться в сторону, в которую смотрел. Из очернённой тенью лоджии, между гранитных колонн, выступила фигура, отчётливо видимая на свету.
— Это он, Ричард, — подтверждал очевидное его отец, пытаясь запрятать улыбку умиления.
– - - - -
Фигура юноши, крепкая, правильная и по-домашнему нарядная, воспринялась сидящими как луч меж облаков, снисходительно разивший в холодную погоду. Походка ленивого усердия, взгляд слегка прищуренных глаз, обводивших запущенный клеверный газон, хитрая улыбка и спокойное потирание ладоней заявляли ясно: «Вины и спешки вам во мне не видеть. Довольствуйтесь, что я иду к вам, ведь мог и не идти. И ещё: у меня кое-что есть. И это кое-что — есть основание для вашего прощения, если вы вздумали хоть чем-то оскорбиться». Второе заявление, читавшееся в нём, предназначалось для его отца.
Ричард одевался отличительно: Белые кальсоны, узкие на икрах и раздувшиеся в бёдрах, блестели ромбовидными узорами гранёных очертаний (спать в таких красотах он так и не решался). Рубашка, расшитая узором похожего мотива, с коричневыми атласными вставками у ворота, плеч, и на манжетах. Полы рубашки, длиной до колен, имели пирамидальные вырезы снизу на боках. Каждый из сужающихся кончиков, а всего их выходило четыре, заканчивался длинной сборчатой лентой красного цвета, и две передних ленты были не туго завязаны на воротнике, предварительно пропущенные через шею, за которую держались. То, что засмотревшиеся домочадцы могли наблюдать выше (то есть его лицо), являлось темой для отдельного абзаца.