Театр в квадрате обстрела
Шрифт:
После Победы возникла большая литература о войне. У прозаиков, поэтов, драматургов оказались в распоряжении годы, десятилетия, чтобы осмыслить грандиозные события Великой Отечественной, обдумать их, охватить в подлинном масштабе, заново. Писатели, создававшие книги в дни блокады, — писатели-воины. Они набрасывали строки фронтовых очерков, статей и стихов в боевой обстановке, ночами, под обстрелами и бомбежками. Дистанция отсутствовала. Шел бой. Наверное, поэтому многие стихи тех дней, в частности, стихи Александра Прокофьева, включенные в сборник «Таран», — стихи жестокие, звавшие к мести, к смертному бою до конца. Вот несколько названий: «За все ответит враг», «Мстить», «Бей!», «Встань, ненависть, тебя поем», «Убей врага». В те дни приходилось писать именно так.
В
Сборник «Таран» знакомил читателей осажденного города со стихами Прокофьева, которые позднее лягут в основу поэмы «Россия». Она принесет автору Государственную премию.
Поразительно, что в те дни книгоиздатели по-прежнему стремились сделать книгу произведением искусства. Обложка книги поэта Александра Решетова «Ленинградская доблесть» (Ленинград. Государственное издательство художественной литературы, 1942, типография имени Володарского, тираж не указан) напечатана с гравюры на дереве работы Л. Хижинского: Адмиралтейство и ствол закамуфлированного орудия. Работали художники книги! Блокадные издания, как и люди, старались не терять своего достоинства.
Стихотворную «Повесть о Кульневе» ленинградский поэт Виссарион Саянов окончил в июне сорок первого года. Поэма создавалась в самые первые дни войны. Еще, естественно, не успев узнать героев Великой Отечественной, Саянов посвятил поэму герою Отечественной войны 1812 года генералу Якову Петровичу Кульневу, прославленному русскому полководцу. Типография имени Евг. Соколовой выпустила поэму тиражом десять тысяч экземпляров. Строки эпилога звучали современно:
Год двенадцатый… Месяц июнь… Неспокойны Эти дни… Перемены и смут времена… То, что знали досель, были малые войны, А теперь наступает большая война. Враг вступает в Россию. Большим полукругом Наступая, выходят его корпуса. Протянулась меж Неманом, Вислой и Бугом Арьергардных тяжелых боев полоса…Писатель и военный корреспондент Саянов еще не раз обратится к военной теме и часто будет рассматривать ее с самых широких исторических горизонтов.
Если вы откроете «Краткую литературную энциклопедию» и найдете статью о поэтессе Вере Инбер, то прочтете, что ее поэма «Пулковский меридиан» написана в 1943 году. Это неверно. Поэма писалась в течение сорок второго года, и 20 декабря того же года уже подписывали к печати первое ее блокадное издание.
В ленинградском дневнике писательницы «Почти три года» упоминаются события, связанные с изданиями ее сочинений:
5 августа 1942 года
Я все еще не вошла в работу… Единственная радость та, что Лесючевский вынул из своей полевой сумки сигнальный экземпляр моей «Души Ленинграда». Бедненькая книжечка, на плохой бумаге. И все же она мне дорога…
7 декабря 1942 года
1 час 45 минут ночи
Кончила, только что кончила поэму!
16 декабря 1942 года
«Пулковский» уже набран, и даже обложка готова. Завтра еду смотреть ее.
17 декабря 1942 года
Сегодня по дороге из Союза писателей спросила И. Д. (профессор И. Д. Страшун, муж поэтессы, тогда — директор Первого медицинского института. — Ю. А.), как он думает, можно ли мне теперь подать заявление о приеме меня в партию.
Про себя я давно решила сделать это, как только окончу поэму…
Таким образом, «Пулковский меридиан» пошел в печать «горячим», прямо со стола автора.
Продолжение истории поэмы — в очерке Л. Никольского «Слово о друзьях-полиграфистах»:
«Передо мной пачка книг, и прежде всего любовно изданные стихи Ольги Берггольц «Ленинградский дневник», «Пулковский меридиан» Веры Инбер, стихи А. Прокофьева, М. Дудина. Дружба писателей с полиграфистами носила порой трогательный характер. Наборщики типографии «На страже Родины» отливали из своих коптилок керосин, чтобы отнести его на Зверинскую улицу в подарок писателю Н. С. Тихонову. (В 1942 году вышли в свет книга стихов Тихонова «Огненный год» и книга очерков «Ленинград принимает бой», — Ю. А.) А на моих глазах Вера Михайловна Инбер правила свой «Пулковский меридиан». Она спросила: «Когда я получу правку?» Ей ответили: «Вы еще побудьте здесь часок-другой. Если не будет тревоги, мы принесем вам сюда выправленный текст». А через несколько дней синенькая книжечка со стихами высокого накала была уже в руках читателя».
…Открыв попавший мне в руки сборник стихов Владимира Лифшица «Плечом к плечу» (Ленинград, 1942, тираж семь тысяч экземпляров), я обнаружил клочок пожелтевшей бумаги, вложенный между страниц скорее всего именно тогда, в дни войны, читателем-ленинградцем. Кусок бумаги из школьной тетрадки. И на нем пером «рондо» (его нетрудно узнать бывшему школьнику предвоенных лет) написано: «Наступление Брусилова на восточном фронте в июне 1916 года и значение этого». Всего несколько слов. Но они говорят о силе поэзии, о ее особенной службе в дни войны. Писавший — возможно, школьный учитель — связал стихотворение поэта о сражениях Великой Отечественной войны с известным из истории первой мировой войны знаменитым брусиловским прорывом австро-венгерского фронта. Поэзия и история сливались воедино.
Говоря о ленинградских изданиях блокадных лет, с особенным чувством признательности и восхищения вспоминаешь замечательную женщину, героиню ленинградского духовного сопротивления, поэта Ольгу Берггольц. Подробнее о ней мне предстоит рассказать в следующей главе этой книги. В годы войны вышло всего несколько сборников Ольги Федоровны. Зато по радио она выступала почти ежедневно, ведя свои искренние и честные разговоры с ленинградцами.
Берггольц не только работала, но и жила в здании радиокомитета — здесь обосновался центр всей духовной жизни города. Именно в те дни задумала она написать книгу «Говорит Ленинград». Берггольц сама называет сроки начала и окончания работы: начало — в ночь на десятое января сорок второго года, «кажется, на третий день после того, как радио перестало работать почти во всех районах, и тяжкое, полное безмолвие воцарилось в Ленинграде»; окончание — 15 июля 1945 года. В этой необычной книге, где проза органично перемежается со стихами, уже подводились некоторые итоги войны, давалось ее осмысление. Но еще до окончания войны, в сорок втором году, вышла «Ленинградская поэма» Ольги Берггольц.
Каков бы на этот раз ни был тираж, его не хватило и не могло хватить всем, кто искал и находил в поэзии замечательной ленинградки утешение, поддержку, уверенность и силы. Известно, что женщины вырезали стихи Берггольц из газет и журналов и носили на груди, как самое дорогое сокровище. Мужчины прятали такие вырезки под резинку самодельного алюминиевого портсигара. Сила духа хрупкой светловолосой женщины, умевшей так тревожить и возвышать сердца, прорвала кольцо блокады. Стихи и поэмы, созданные в самые тяжкие месяцы осады и ставшие позднее классикой советской поэзии, тиражировались сначала радиорепродукторами, а потом — книжками «Ленинградской поэмы». Вы найдете там «Стихи о ленинградских большевиках», «Песню о ленинградской матери», «Сестре», «Письма на Каму», «Разговор с соседкой», «…Я буду сегодня с тобой говорить», поэму, давшую название сборнику, и знаменитый «Февральский дневник». В январе — феврале сорок второго года Ольге Берггольц уже виделся праздник Победы: