Тебе держать ответ
Шрифт:
— Вас никто не тронет, миледи, — сказал он достаточно громко, чтобы его услышал каждый, находившийся в зале. — Ни вас, ни ваших детей. Вашему свёкру в замок Индабиран будет отправлено послание с требованием выкупа за вас троих. Вы вернётесь домой, но я советую вам затем как можно скорее покинуть замок Индабиран. Вы там не будете в безопасности, потому что Эвентри придут туда, и очень скоро.
Она кивнула, не сказав ни слова. Эду захотелось ободряюще сжать её руку, но он не позволил себе столь фамильярного жеста. Вместо этого посмотрел на одного из солдат, стоявшего рядом с Катариной и её
— Проводи леди Индабиран в покои, которые она занимала, будучи хозяйкой этого замка. И обращайся с ней и её детьми так, как подобает по их рангу.
Солдат бросил на Бертрана вопросительный взгляд. Это не понравилось Эду, но он понимал, что иначе пока что быть не могло. Пришлось довольствоваться тем, что Бертран не возразил, и его солдат, ответив наконец кивком на приказ Эда, указал леди Индабиран на выход. Она пошла вперёд, и её спина больше не была прямой — плечи поникли, голова опустилась, как будто теперь, именно теперь она сломалась и не могла уже быть сильной. «Но вам придётся, миледи, — мысленно сказал ей Эд, провожая её взглядом. — Придётся быть сильной. Отныне и до тех пор, пока Молог не заберёт нас всех».
Он отвернулся, не дожидаясь, пока они выйдут, и посмотрел в лицо Бертрана, всё ещё бледное. На его лбу и щеках выступили красные пятна, отчего он стал выглядеть совсем как мальчишка, несмотря на бороду и кровь врагов на своих руках.
— Ты закончил? — тихо спросил Эд. Бертран, поколебавшись, кивнул. — Тогда я, с твоего позволения, всё же хочу покурить и побриться. И вымыться, и пожрать, если только твои солдаты не разорили здешнюю кухню подчистую. А потом поговорить с тобой.
— Я тоже хочу поговорить с тобой, Адриан, — сказал Бертран. И улыбнулся ему. Очень слабо, неуверенно, почти робко. Эд помнил эту улыбку — и это видение встало перед ним так полно, так ярко, как ни одно прочее из тех смутных обрывков поблекших воспоминаний, что успели промчаться сквозь его разум за этот день.
Не думая, что делает, он протянул руку и сжал плечо своего брата. А потом отпустил. И на долю мгновения в окровавленном сумрачном зале не осталось никого, кроме них двоих.
Им накрыли стол в малом зале третьего этажа; в той самой комнате, у двери которой они подслушивали вместе двенадцать лет назад; той самой, где Эд говорил с Дэйгоном Одвеллом. Теперь здесь горел камин. Больше не изменилось ничего.
— Расскажи мне, что случилось.
Бертран сидел напротив него, откинувшись на спинку кресла, спиной к огню. Его очень коротко остриженные волосы темнели в отблесках пламени. Тень насмешки мелькнула в его лице, сейчас вновь казавшемся Эду взрослым, почти старым.
— С чего я должен начать?
— С начала, — сказал Эд и медленно затянулся табачным дымом. Он изо всех сил старался не стискивать мундштук зубами. — С той ночи двенадцать лет назад.
Лицо Бертрана изменилось. Какое-то время он молчал, и было слышно, как ветер воет в каминной трубе. Потом вполголоса спросил:
— Так ты до сих пор не знаешь, что тогда произошло?
Эд покачал головой. Бертран поколебался — он как будто не ждал этого вопроса. Или, более вероятно, сам слишком давно вспоминал об этом в последний раз.
— В тот день к нам
— Отец воспротивился? — удивился Эд.
— Насколько я помню, нет, — поколебавшись, ответил Бертран. — Я плохо понимал, что происходит. Они говорили что-то об Анастасе. Их планы касались именно его. Сын Индабирана уже был женат, но у него оставалась совершеннолетняя дочь…
— Она теперь замужем за Логфордом.
— Может быть, — равнодушно отозвался Бертран. — Они явились к нам, чтобы насильно связать свой клан с нашим. Но ни Анастаса, ни тебя в замке не оказалось. А Ричарда они убили сами. И когда поняли, что их план рухнул, взъярились… на всех нас.
— Что они сделали с девочками?
— Я не знаю. Нас с матерью заперли в её спальне. Ни девочек, ни отца я больше не видел. Мы просидели там несколько дней и видели из окон пожары в окрестностях. Потом приехал Дэйгон Одвелл с одним из своих сыновей, Редьярдом. Я слышал, как солдаты, которые сторожили нас с матерью, говорили между собой, и из их слов выходило, что Редьярд Одвелл навестил лорда Ричарда в темнице, после чего из камеры вытащили тело отца. Я видел его голову на пике на крепостной стене. Наши окна выходили как раз на эту сторону. — Он помолчал немного, после тем же тоном добавил: — Потом меня увезли из Эвентри, и больше я не видел никого из них.
— Они отправили тебя в монастырь?
— Да.
— Ты, как я вижу, не задержался там.
Эд сказал это насмешливее, чем собирался — и немедленно пожалел об этом. Лицо Бертрана осталось неподвижным.
— Я задержался там дольше, чем следовало.
— К слову сказать, ты в превосходной форме для монаха.
— Мне никто не мешал упражнять тело. В сильном теле дух крепчает. Я всегда знал, что выйду оттуда и вернусь.
Вернёшься — и что, Бертран? Отомстишь Индабиранам и их хозяину? Вернёшь замок, в котором родился и рос? Восстановишь наш клан? О чём ты думал, упражняя тело и лелея в душе с каждым днём растущую ненависть? И захочешь ли ты говорить со мной об этом, если я спрошу?
Эд вытряхнул табак из трубки и принялся набивать её снова.
— Ты покинул свой монастырь, — вполголоса сказал он. — Не боишься, что Лутдах проклянёт тебя за это?
— Мне нет дела до Лутдаха. Он никогда не был моим богом. К тому же меня не успели ему посвятить. Когда мне было двенадцать, в храм прибыл Таврос, верховный жрец Дирха. Он заметил меня и забрал с собой. Он сразу понял, кому из богов я принадлежу на самом деле.
— И тебя отпустили?
— Отпустили. Я потребовал суда Дирха и убил храмового стража на священном поединке. Им ничего другого не оставалось.