Тебе держать ответ
Шрифт:
Он говорил об этом так буднично… Эд попытался представить своего двенадцатилетнего брата, стоящего с мечом наперевес против взрослого мужчины, воина, служившего при храме бога мудрецов. Бог мудрецов сглупил, допустив этот бой. Впрочем, может, так он давал понять, что ему неугодно насильное служение. И отдавал Дирху, своему мрачному мстительному брату, то, что по праву ему принадлежало.
Иногда понять богов много проще, чем людей.
— Так что же, теперь ты монах Дирха, Бертран?
— Не совсем. Когда Таврос привёз меня в Лентерское святилище Дирха, я сказал ему, что собираюсь сделать. Сказал, что намерен убить своих врагов
— Стало быть, сегодня ты убил тех, кто привёл тебя к твоему богу, — сказал Эд. — Ты доволен?
Бертран не ответил. Потянулся через стол, взял кувшин — не с вином, с водой, — и опрокинул его над чашей.
— Ты не пьёшь вина.
— Не пью.
— И не куришь.
— Нет.
— Значит, я предаюсь порокам за нас обоих, — вздохнул Эд и тоже потянулся — но за вином, а не за водой. Интересно, соблюдает ли его братец обет целомудрия. Эда бы это нисколько не удивило.
«Но я никогда не мог подумать, что ты вырастешь таким, Бертран».
— Я учился, — проговорил Бертран, нарушив затянувшееся молчание. — Так прилежно, как мог. Учился управлять своим телом и своей яростью. Учился слышать Дирха. Этим летом преподобный Таврос сказал, что я готов.
Эд отставил кубок. Теперь начиналось то, что он действительно хотел услышать.
— Я написал несколько писем — главам кланов, которые когда-то выступили за Анастаса. Отозвался только один.
— Виго Блейданс, — сказал Эд. Бертран кивнул.
— Он обещал мне помощь и оказал её. У меня не было ничего, кроме моего меча и Дирха в моём сердце. Блейданс дал мне воинов. Мы подошли к Эвентри в начале осени. Мы… едва не взяли замок, — Бертран прочистил горло, и Эд впервые заметил в нём признаками смущения. — Стоял сильный туман, мы подошли незаметно… мы должны были победить.
— Но вас отбросили. Я знаю.
Эд постарался сказать это ровно и без упрёка, но Бертран резко выпрямился и сжал руку в кулак.
— Я сказал Никласу Индабирану, кто я! Крикнул ему, стоя под стенами моего замка, который этот червь осмелился переименовать в Индабиртейн, «младший Индабиран». «Младший Индабиран»!.. Я бросил ему вызов. Я сказал, что вызываю его на суд Дирха.
— Но он не вышел, — Эду самому не нравилось, что он то и дело перебивает брата, предвосхищая его рассказ, но он не мог ничего с собой поделать. Всё это было так предсказуемо.
— Не вышел, — кадык Бертрана дёрнулся. — Однако согласился дать мне бой в открытом поле. Мы с Виго разбили его. И гнали, как паршивого пса, до самого замка, но он успел укрыться и натравил на нас своих лучников… по правде, я и не ждал от него ничего другого, — добавил он и сплюнул на пол. — Индабираны не способны драться честно, один на один.
— С чего бы, если иначе они проигрывают? — пожал плечами Эд. Бертран посмотрел на него как-то странно. Чтобы замять паузу, Эд отхлебнул ещё вина, потом спросил: — Что было дальше?
— Дальше пришёл Одвелл. И двести пятьдесят воинов с ним. Блейданс предложил мне
Он говорил запальчиво, быстро, без горечи или насмешки над собственным легковерием, как будто не знал или не хотел вспоминать, чем это легковерие для него обернулось. «Теперь мы могли дать им бой…» «Эх, Бертран, да ведь не присоединись к вам в тот момент Пейреван, вы ушли бы, верно? Ушли бы и снова копили силы для удара, который нанесли бы, дождавшись, когда Одвеллу надоест сидеть в Индабиртейне. Но он не собирался вас отпускать. Он решил раздавить вас наконец… раздавить нас наконец. Мы, братец, чертовски ему надоели за все эти годы».
Эд мог бы сказать и это тоже, но не сказал. Он начинал понимать, что можно, а чего нельзя говорить Бертрану Эвентри.
— Мы бились, — продолжал Бертран. — По уговору Пейреван оставался в резерве и должен был зайти Одвеллу с флангов. Но вместо этого он зашёл в тыл к нам. — Его щёки пылали, это было видно даже в полумраке. Это был гнев, а не стыд из-за своей доверчивости. — И они разбили нас наголову. Отряд Блейданса вырезали подчистую, сам он был тяжело ранен и чудом спасся… как и я. Я получил удар по голове и потерял сознание, когда у меня оставалось от силы десять человек. Очнулся я уже в нашем лагере. Они вынесли меня оттуда, когда поняли, что всё кончено. Я… — он осёкся — и вдруг сцепил руки в замок на коленях, стыдливым, извиняющимся жестом напроказившего ребёнка. Эд смотрел на него слегка расширившимися глазами. «Этот человек — мой брат», — подумал он в сотый раз за этот день, и в сотый раз не смог понять, что чувствует по этому поводу. — Я должен был остаться и довести до конца этот бой.
— И умереть, — резко закончил Эд. — Ты в самом деле считаешь, что таков твой долг?
— Тогда считал, — по-прежнему не поднимая головы, сказал Бертран. — После этого поражения Виго покинул меня. Он не хотел уходить, но ему больше нечего было мне дать. Я не могу упрекать его. Он обещал, что вернётся, когда наберёт ещё людей.
— Он совершенно не изменился, — вырвалось у Эда. Бертран взглянул на него с лёгким недоумением.
— А должен был?
Что тебе сказать, мой простодушный одержимый брат? Что люди должны умнеть и взрослеть со временем? Вряд ли это укрепит доверие и приязнь между нами.
— Я собирался… отступить, — это слово давалось Бертрану с заметным трудом. — Но тут ко мне привели Олпорта. Нашего старого замкового дурака.
Эд прикрыл глаза. Он держал трубку в зубах, но давно уже не затягивался. Сейчас он затянулся, вдохнул глубоко, полной грудью. И опустил веки, пряча глаза от едкого дыма.
— Ты всегда боялся его, — сказал он — и скорее почувствовал, чем увидел, как Бертран напрягся.
— Он не нравился мне, — возразил тот. — Скорее, так… Но он искал меня. Брёл по дороге, выкрикивал моё имя… и твоё. Один из моих людей жил когда-то в Эвентри — Трой, может, ты помнишь его, он был у нас старшим плотником. Он узнал Олпорта. И узнал, что тот пришёл из замка. Когда дурак увидел меня, то… он бросился на колени. — В голосе Бертрана снова слышалось смущение. — Хватал меня за сапоги. И только два слова повторял: «Адриан» и «яблоки».